согласишься на то, что скажет тебе моя госпожа“. И она взяла ею за руку я подвела к Абризе. И аль-Гадбан, увидав её, поцеловал си руки, а когда Абриза увидела ею, её сердце устремилось от него, но она сказала себе: „У необходимости свои законы!“ И обратившись к аль-Гадбану, она заговорила с ним, хотя её сердце устремлялось от него, и сказал: „О Гадбан, будет ли нам от тебя помощь против коварства судьбы? Если я открою тебе моё дело, будешь ли ты скрывать его?“ А когда раб взглянул на Абризу, она задела его сердцем, и он сейчас же полюбил её и мог лишь сказать: „О госпожа, если ты мне что-нибудь прикажешь, я не отступлюсь от этого“. – „Я хочу, – сказала Абриза, – чтобы ты сейчас взял меня и вот эту мою невольницу и оседлал бы нам вьючных верблюдов и пару голов коней из коней царя и положил бы на каждого коня мешок денег и немного пищи. Ты поедешь с нами в нашу страну, и если ты останешься с нами, я женю тебя на той, кого ты выберешь из моих невольниц, а если пожелаешь возвратиться в твою страну, мы тебя женим и отдадим в твою землю, кто тебе полюбится, а кроме того, ты получишь достаточно денег“.

И, услышав эти слова, аль-Гадбан обрадовался сильной радостью и воскликнул: «О госпожа, я буду служить вам своими глазами и поеду с вами и оседлаю вам коней!» И он пошёл, радостный, и сказал себе: «Я достиг того, чего желал от них, а если они мне не подчинятся, я убью их и возьму деньги, которые будут с ними». И он затаил это в своей душе, а потом он ушёл и вернулся, и с ним было два навьюченных верблюда да три головы коней, и он сидел (па одном из них. И он подошёл к царевне Абризе и подвёл к ней коня, а она села на одного из них и на другого посадила Марджану, а сама она мучилась от родов и не могла владеть собою от сильной боли. И аль-Гадбан, не переставая, ехал с ними в ущельях гор, днём и ночью, пока между ними и её страною не остался один день пути. И тогда к ней подошли роды, и она не могла задержать их и сказала аль-Гадбану: «Спусти меня на землю: роды подошли!» И она крикнула Марджане: «Сойди, сядь подо мной и помоги мне родить!» И тогда Марджана сошла с коня, и аль-Гадбан также сошёл с коня и привязал поводья обоих коней. И царевна Абриза спустилась со своего коня, исчезая из мира от сильной боли в родах. И когда аль-Гадбан увидел, что она сошла на землю, сатана встал перед лицом его, и он обнажил меч перед Абризой и сказал: «О госпожа, пожалей меня и дай мне близость с тобою!» И Абриза, услышав его слова, обернулась к нему и воскликнула:

«Мне остаются только чёрные рабы, после того как я не соглашалась па царей и вождей…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала пятьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевна Абриза сказала рабу аль-Гадбану: „Мне остаются только чёрные рабы, после того как я не соглашалась на царей и вождей“, и разгневалась на него и воскликнула: „Горе тебе, что это за слова ты говоришь! Горе тебе, не произноси ничего такого в моем присутствии! Знай, что я не соглашусь ни на что из того, что ты говорил, даже если бы мне дали выпить чашу гибели. Но подожди, пока я приберу новорождённого и приберусь сама и выкину послед, а потом, если ты со мной справишься, делай, что хочешь. И если ты сей же час не оставишь мерзкие речи, я убью себя своею рукой и расстанусь с жизнью и отдохну от всего этого“.

И когда аль-Гадбан услышал эти стихи, он разгневался сильным гневом, его глаза покраснели, лицо его сделалось цвета пыли, его ноздри раздулись и губы отвисли, и он стал ещё более отвратителен. И он произнёс такие стихи:

И когда Абриза услышала его слова, она заплакала сильным плачем и воскликнула: «Горе тебе, о Гадбан! Разве до того дошла твоя сила, что ты обращаешь ко мне такие речи! О дитя прелюбодеянья, о питомец непотребства! Или ты считаешь, что люди все равны?» И, услышав он неё все это, скверный раб разгневался, и глаза его покраснели, и, подойдя к ней, он ударил её мечом по шее и убил её, и погнал её коня, взяв сначала деньги, и спас свою душу в горах. Вот что было с аль-Гадбаном.

Что же касается до царевны Абризы, то она родила дитя мужского пола, подобное месяцу, и Марджана взяла ею, прибрала и положила рядом с матерью, и дитя схватило её соски, когда она была мёртвая. И Марджана закричала великим криком, разорвала на себе одежды и посыпала прахом свою голову и била себя по щекам, пока ид лице её не выступила кровь, и она кричала: «Увы, моя госпожа! О моё горе! Ты пала от руки чёрного раба, который ничего не стоит, и при твоей то доблести!»

И она плакала, не переставая, и вдруг поднялась пыль и застлала края неба, и эта пыль рассеялась, и из-за неё показалось большое войско. А это войско было войском царя Хардуба, отца царевны Абризы. А причиною этого Было то, что когда он услышал, что его дочь со своими девушками убежала в Багдад и находится у царя Омара ибн ан-Нумана, он выступил со своими людьми, чтобы разузнать о дочери у проезжих путешественников, если от её видели у царя Омара ибн ан-Нумана. И когда он выступил и удалился от своего города на один день пути, он увидел вдали трех всадников и направился к ним, что бы спросить их, откуда они едут, и узнать веет о своей дочери (а он увидел вдали тех троих – свою дочь, её невольницу и раба аль-Гадбана, и направился к ним, чтобы расспросить их). И когда он к ним направился, раб испугался за себя и убил Абризу и обратился в бегство. А её отец, приблизившись, увидел, что она убита и её невольница плачет над нею. И он бросился со своего коня и упал на землю, лишившись сознания, и все бывшие с ним витязи, эмиры и везири спешились и тот час же разбили шатры в горах и поставили царю Хардубу круглый шатёр со сводом, и вельможи царства встали снаружи этого шатра. А когда Марджана увидела своего господина, она у знала его, и её плач усилился, а царь, очнувшись от обморока, спросил её, как было дело. И она рассказала ему всю историю.

«Тот, кто убил твою дочь, – чёрный раб из рабов Омара ибн ан-Нумана», сказала она и рассказала, что сделал царь Омар ибн ан-Нуман с его дочерью.

И когда царь Хардуб услышал это, мир стал чёрен перед лицом ею, и он горько заплакал, а потом он велел подать носилки и понёс на них свою дочь и отправился в Кайсарию, и её внесли во дворец.

А затем царь Хардуб вошёл к своей матери Зат-ад-Давахи и сказал ей: «Так-то поступают мусульмане с моей дочерью! Царь Омар ибн ан-Нуман берет её невинность силой, а после того её убивает чёрный раб из его рабов! Клянусь мессией, мы непременно должны отомстить ему за мою дочь, и я сниму позор с моей чести, а не то я убью себя своей рукой».

И он горько заплакал, а его мать Зат-ад-Давахи сказала ему: «Никто не убил твою дочь, кроме Марджаны. Она втайне её ненавидела. Не печалься о том, чтобы нам отомстить за неё. Клянусь мессией, я не отступлюсь от царя Омара ибн ан-Нумана, прежде чем не убью его и его детой. И поистине, я сделаю с ним дело, на которое бессильны хитрецы и храбрые. О нем будут рассказывать рассказчики во всех концах и во всех местах! Но тебе должно следовать моему приказу во всем, что я тебе скажу, ибо тот, кто твёрдо решился, достигнет того, чего хочет». И царь ответил: «Клянусь мессией, я никогда не буду перечить тебе в