- Последнее слово всегда должно оставаться за тобой, да? Ты копия отец…
Камилла напряглась.
- Ну да, конечно! Не любишь, когда я говорю о нем, верно? - торжествующе воскликнула Фок- старшая.
- Прошу тебя, мама… Не продолжай…
- Я говорю о чем хочу. Не будешь доедать?
- Нет.
Мать неодобрительно покачала головой.
- Посмотри на себя… Похожа на скелет… Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь на тебя польстился…
- Мама…
- Что «мама»? Конечно, я беспокоюсь о тебе, детей рожают не для того, чтобы смотреть, как они гибнут!
- А ты, мама, зачем меня родила?
Не успев договорить фразу до конца, Камилла поняла, что зашла слишком далеко и сейчас получит по полной программе - мать разыграет «сцену № 8». Этот номер не предполагал импровизаций, он был давно отрепетирован и исполнялся многократно: эмоциональный шантаж, крокодиловы слезы и угроза покончить с собой. Порядок произвольный.
Мать плакала, укоряла дочь за то, что та ее бросила, как сделал пятнадцатью годами раньше ее отец, называла бессердечной, восклицая, что жить ей незачем.
- Скажи мне, зачем, ну зачем я живу? Камилла свертывала себе сигарету.
- Ты меня слышала?
- Да.
- Ну и?
- …
- Спасибо, дорогая, благодарю от всего сердца. Ответ более чем ясный…
Она шмыгнула носом, положила на стол два ресторанных талона и ушла.
Главное - сохранять спокойствие, стремительный уход всегда был апофеозом, занавесом «сцены № 8».
Обычно занавес опускался после десерта, но сегодня они были в китайском ресторане, а ее мать не очень любила здешние пирожки, личи и приторно-сладкую нугу…
Итак, главное - сохранять спокойствие.
Сделать это было нелегко, но Камилла давно научилась прятаться в спасательную капсулу. И потому она поступила как обычно: постаралась сосредоточиться и в уме проговорить самой себе несколько прописных истин. Несколько простейших, полных здравого смысла фраз. Эти наскоро сколоченные подпорки помогали Камилле общаться с матерью… Их натужные встречи и абсурдные, тягостные разговоры были бы лишены всякого смысла, не будь Камилла уверена, что матери они необходимы. Увы, Катрине Фок эти разговоры явно шли на пользу: терзая дочь, она оживала. И даже если порой она, изобразив оскорбленную невинность, покидала «сцену» до окончания «спектакля», ей все равно удавалось отвести душу. И, что называется «словить свой кайф». Она уходила с чувством выполненного долга, одержав над дочерью громкую победу и получив заряд отрицательных эмоций для следующей встречи.
Камилла поняла весь этот расклад далеко не сразу и не без посторонней помощи. Ей в этом помогли. Когда-то, когда она была еще слишком молода, чтобы осознать происходящее, нашлись люди, которые просветили ее насчет поведения матери. К несчастью, те времена давно прошли, а тех, кому была небезразлична судьба Камиллы, уже не было рядом…
И сегодня мать отыгрывалась на дочери.
Забавная штука жизнь.
8
Официантка убрала со стола. Ресторан опустел. Камилла не уходила. Она курила и заказывала кофе, чтобы ее не вытурили.
За столиком в глубине зала старый беззубый китаец что-то бормотал себе под нос и смеялся.
Обслуживавшая их официантка ушла за стойку бара. Она перетирала стаканы и время от времени что-то выговаривала старику по-китайски. Тот хмурился, умолкал на мгновение, но почти сразу снова возобновлял свой дурацкий монолог.
- Вы закрываетесь? - спросила Камилла.
- Нет, - ответила девушка, ставя перед стариком пиалу. - Кухня больше не работает, но мы открыты всю ночь. Хотите еще кофе?
- Нет, спасибо. Я могу остаться еще ненадолго?
- Конечно, сидите! Такое развлечение для него!
- Хотите сказать, это надо мной он так смеется?
- Что вы, что кто другой…
Камилла взглянула на старика-китайца и послала ему ответную улыбку.
Тоска, в которую погрузило Камиллу общение с матерью, постепенно рассеялась. В кухне лилась вода, гремели кастрюли, из приемника доносились визгливые китайские песни, которым подпевала, приплясывая, официантка. Камилла смотрела, как старик вылавливает палочками лапшу из миски и по его подбородку течет бульон, и ей вдруг показалось, что она не в ресторане, а у кого-то дома, в гостях…
На столе перед ней стояла чашка кофе да лежал пакет с табаком. Она убрала их на соседний столик и стала разглаживать скатерть.
Медленно, очень медленно она водила ладонью по шершавой, в пятнах, бумаге.
Так прошло несколько долгих минут.
Ее мысли пришли в порядок, сердце забилось быстрее.
Камилле было страшно.
Она должна попытаться. Ты должна попытаться. Да, но я так давно не…
«Тсс, - прошептала она себе под нос. - Тихо, я здесь. Все получится, старушка. Сейчас или никогда… Давай… Не дрейфь…»
Она подняла руку над столом и дождалась, когда перестанут дрожать пальцы. Видишь, все хорошо… Схватила свой рюкзак, пошарила внутри: слава Богу, все на месте.
Камилла вынула деревянный ящичек и водрузила его на стол. Открыла, достала небольшой прямоугольный камешек и приложила к щеке - он был нежным и теплым. Когда она развернула синюю тряпицу и достала палочку для туши, вокруг запахло сандалом. Последними были выпущены из заточения бамбукового пенала две кисточки.
Та, что потолще, была из козьего волоса, тонкая - из свиной щетины.
Она встала, взяла со стойки графин с водой, два телефонных справочника и поклонилась сумасшедшему старику.
Справочники она положила на свой стул и уселась сверху, так, чтобы рука с кисточкой не касалась
