— Нет, сэр, мы ничего не слышали ни от него, ни от его директоров.

— Благодарю вас, капитан.

Неужели у Призрака настолько каменное сердце, что он уже списал в расход и «Океанский скиталец», и всех находящихся в нем людей? Мортон не мог не думать об этом. Этот человек оказался еще большим чудовищем, чем можно было вообразить. Мортон представил, как толстяк проводит совещание с советниками и директорами, как он анализирует ситуацию и строит планы по дистанцированию своей компании от грядущей катастрофы.

Мортон собирался временно покинуть офис, осмотреть потрепанный бурей отель и попытаться успокоить пассажиров, внушить им надежду на то, что они сумеют пережить шторм. Мортон никогда не играл на сцене, но сейчас он твердо решил сыграть так хорошо, как только сможет.

Вдруг он услышал громкий звук лопающейся струны и почувствовал, что пол под ногами пошатнулся. Вся комната слегка накренилась.

Почти в то же мгновение загудел его портативный коммуникатор.

— Да! Да! Что случилось?

Из маленького динамика донесся знакомый голос начальника отдела технического обслуживания отеля:

— Это Эмлин Браун, мистер Мортон. Я внизу, во второй лебедочной. Я смотрю на оборванный конец одного из якорных канатов. Он лопнул в сотне ярдов от отеля.

Худшие опасения Мортона начинали оправдываться.

— Остальные держат?

— Один оборвался, значит, остальные приняли на себя дополнительную нагрузку. Сомневаюсь, что они долго смогут удерживать нас.

Каждый раз, когда громадная волна обрушивалась на отель, он содрогался, погружался на некоторое время в зеленую яростную воду и вновь вставал из нее, как осажденная крепость, — устойчивый и неподвижный, как скача. Постепенно гости приободрились. До сих пор «Океанский скиталец» выдерживал все удары стихии и выходил из каждой следующей волны без видимых повреждений. Это внушало надежду. Гости отеля в большинстве своем были богатыми молодыми людьми. Они выбрали для отдыха плавучий курорт в поисках приключений. Все они успели притерпеться к угрожающей им опасности и подсознательно настроиться на нее, происходящее уже казалось им в порядке вещей. Даже дети со временем стряхнули с себя первоначальный страх и с удовольствием наблюдали, как колоссальные массы воды обрушиваются на роскошный отель и перехлестывают через него.

По такому случаю повара и работники кухни превзошли самих себя и приготовили обед, который в переполненном театре и бальном зале с соблюдением всех тонкостей этикета подали гостям безупречно одетые официанты.

Обходя отель, Мортон все время ощущал растущий холод внутри. Он был убежден, что от катастрофы отель отделяет всего несколько минут и ни один смертный уже не сможет ничего противопоставить разбушевавшимся силам природы.

Канаты лопались один за другим. Последние два лопнули с интервалом меньше минуты. Сорванный с якорей отель начал стремительно дрейфовать к скалистому побережью Доминиканской Республики. Море, ярость которого превысила все, что когда-либо регистрировал человек, безжалостно гнало плавучий курорт на рифы.

В давно прошедшие времена рулевой, а во многих случаях и сам капитан корабля, стоял на палубе, широко раздвинув ноги, и смертельной хваткой сжимал в ладонях рукоятки штурвала. Ему приходилось долгие часы сражаться с морем один на один, вкладывая в борьбу все свои силы до последней капли.

Теперь не так.

Барнуму достаточно было ввести нужный курс в судовой компьютер, после этого он мог спокойно сидеть в своем кожаном кресле в ходовой рубке, естественно пристегнувшись, и наблюдать за тем, как электронный мозг распоряжается судьбой судна.

Компьютер, куда непрерывным потоком поступали данные с многочисленных бортовых метеорологических приборов и систем, мгновенно проанализировал их и выработал наилучший способ борьбы со штормом. После этого он переключил на себя автоматизированную систему управления судном и начал маневрировать. Он измерял и экстраполировал вздымающиеся в небо вершины волн и пещероподобные долины между ними, критически оценивал время и расстояние — и в результате определял наилучший угол и скорость, с которыми лучше всего бросаться в этот хаос.

Видимость впору было измерять в дюймах. В те короткие мгновения, когда судно не было целиком погребено под бесчисленными тоннами воды, окна ходовой рубки были сплошь залеплены соленой пеной и брызгами. Любой человек, не рожденный для моря, испугался бы до смерти, только взглянув на ужасающие волны и ветер. Но Барнум сидел в кресле спокойно и неподвижно, как скала. Его взгляд, казалось, пронизывал предательские волны и не отрывался от какого-то потерявшего рассудок океанского бога. На самом же деле все мысли Барнума были посвящены одной проблеме: как сохранить судно. Да, он доверил автоматизированной системе управления сражаться со штормом. Тем не менее могла возникнуть непредвиденная ситуация, и он в любой момент готов был взять управление на себя.

Судно преодолевало водяные гребни один за другим, а Барнум изучал их. Сначала он видел гребень волны, взлетавший высоко над ходовой рубкой. Затем смотрел сквозь толщу воды, пока «Морская фея» пробивалась на другую сторону и ныряла по склону вниз в долину.

Шли часы, улучшения не наступало. Кое-кто из моряков и почти все ученые страдали от морской болезни, но никто не жаловался. Ни у кого не возникало даже мысли выглянуть на палубу, по которой то и дело прокатывались громадные валы. Одного взгляда в иллюминатор на бешеное море было достаточно, чтобы люди разошлись по каютам, пристегнулись к койкам и молились о том, чтобы дожить до завтра.

Одно только чуть облегчало жизнь — мягкая температура тропиков. Те, кто смотрел в иллюминаторы, видели волны высотой с десятиэтажный дом. Они с ужасом и восторгом наблюдали, как жуткие порывы ветра срывают с этих волн верхушки и превращают их в огромные тучи тумана и пены, которые тут же пропадают в безумном ливне.

Тем, кто находился внизу, в жилых каютах и машинном отделении, движение судна не казалось настолько сумасшедшим, как Барнуму и его офицерам наверху, в ходовой рубке. Барнум начал всерьез беспокоиться о том, как швыряли волны «Морскую фею». Ее мотало, как кард на «русских горках». Когда исследовательское судно начало в очередной раз резко крениться на правый борт, Барнум проследил за цифрами на клинометре. Они показывали, что «Морская фея» отклонилась от вертикали на тридцать четыре градуса и застыла в этом положении, и только потом показания прибора постепенно вернулись к норме — в пределы между нулем и пятеркой.

— Еще один такой крен, — пробормотал Барнум про себя, — и мы навсегда останемся жить под водой.

Он не мог понять, как корабль умудряется выдерживать такое волнение. Неожиданно, как будто по сигналу, цифры скорости ветра на приборе начали падать. Скорость ветра уменьшалась все быстрее и быстрее, пока прибор не показал меньше пятидесяти миль в час.

Сэм Мэверик изумленно покачал головой.

— Похоже, что мы вот-вот выйдем в глаз урагана, а волнение только усиливается.

Барнум пожал плечами.

— Не помню, кто сказал, что темнее всего бывает перед рассветом.

Офицер-связист Мейсон Джар, коротышка с абсолютно белыми волосами и большой серьгой в левом ухе, подошел к Барнуму и вручил ему сообщение.

Барнум просмотрел его и поднял глаза.

— Получено только что?

— Меньше двух минут назад, — ответил Джар.

Барнум передал сообщение Мэверику, и тот прочел вслух:

— «Чрезвычайная ситуация в отеле „Океанский скиталец“. Оборваны якорные канаты. Отель на плаву. Сносит на скалы побережья Доминиканской Республики. Просим отозваться все суда, находящиеся в этом районе. На борту больше тысячи душ».