Хотя на мой взгляд, всё это как-то не по-крысиному. Но моё мнение здесь мало кого интересует.

— У нас достаточно денег, шеф, — сказала Персик. — У нас много денег. Не правда ли, Морис, у нас много денег? — Это прозвучало не как вопрос, а как обвинение.

— Ну, если ты говоришь много… — протянул кот.

— У нас даже больше денег, чем мы думали, — сказала Персик тем же тоном. Голос звучал вежливо, но он задавал совершенно неправильные вопросы. Неправильным Морис считал всякий вопрос, который он не хотел бы услышать. Персик опять прокашлялась. — А знаешь ты, почему я говорю, что у нас больше денег, чем мы думали, Морис? Потому что ты утверждал, что золотые монеты сверкают как луна, а серебряные как солнце, и оставил себе те, которые сверкают как солнце. Но на самом деле всё наоборот. Это серебряные монеты сверкают как луна.

Морис мысленно выругался на кошачьем языке, в котором есть множество ругательств.

Ну какой смысл есть в образовании, если люди действительно начинают им пользоваться, спросил себя Морис.

— Поэтому мы думаем, что после этого последнего раза нам надо разделить деньги и разойтись, шеф, — сказал Опасный Боб Окороку. — К тому же это опасно — использовать всё время один и тот же трюк. Надо закончить это дело, пока не поздно. Внизу в долине течёт река. Наверняка она выведет нас к морю.

— Остров без людей и без крллррт котов был бы неплохим местом, — согласился Окорок.

Морис продолжал улыбаться как ни в чём не бывало, хотя и догадывался, что означает крллррт.

— И мы не хотим мешать Морису в его замечательной карьере помощника фокусника, — добавила Персик.

Морис сцепил зубы. На какое-то мгновение он почувствовал острое желание отступить от своего железного правила не есть никого, кто умеет говорить.

— А ты как? — спросил он глупого на вид мальчика.

— Мне всё равно, — ответит тот.

— Что тебе всё равно? — спросил кот.

— Да в общем всё, — ответил мальчик. — Пока мне не мешают играть на флейте, мне всё равно.

— Но ты должен думать о своём будущем! — воскликнул Морис.

— Ну так я это и делаю, — ответил мальчик. — Я и в будущем хочу играть на флейте. Морис, мы уже не раз только чудом выпутывались из передряги.

Морис смерил мальчика пристальным взглядом и подумал, а не шутит ли тот. Но это было бы совершенно новым для него поведением. В конце концов Морис сдался. Конечно, он не прямо сдался. Он никогда бы не достиг того, чего достиг, если бы капитулировал перед проблемами. Он отодвигал их просто в сторону, потому что кто знает… — Ладно, — сказал он. — Это будет последний раз. После этого мы разделим деньги, на три части. Я согласен. Нет проблем. Но поскольку это будет последний раз, мы должны хорошо постараться, вы согласны? — Он улыбнулся.

Крысы оставались крысами, поэтому вид улыбающегося кота не вызывал у них положительных эмоций. Но они поняли, что трудные переговоры закончены, поэтому они вздохнули с облегчением.

— Ты доволен? — спросил кот мальчика.

— А смогу я потом играть на флейте?

— Да, — ответил Морис.

— Тогда всё в порядке, — сказал мальчик.

Монеты, и те, которые блестели как луна, и те, которые блестели как солнце, были сложены обратно в мешок, который крысы потом зарыли под кустом неподалёку. Никто не мог так хорошо зарывать вещи, как крысы, а брать с собой так много денег было совсем плохой идеей.

Остался конь. Его можно было бы продать за неплохие деньги, поэтому Морису было очень жаль, что они его отпустили. Но Персик заявила, что поскольку это конь разбойника, с богато украшенным седлом и дорогой сбруей, то его опасно пытаться продать. Люди могут начать говорить. Может дойти и до правительства. В конце концов, они ведь не хотят опять иметь дело со стражей.

Морис подошёл к обрыву и посмотрел на долину. Внизу маленький город принимал первые лучи солнца. — Ладно, сделаем из этого большой номер, — сказал кот, когда он вернулся к крысам. — Пищать как можно громче, корчить рожи, мочиться на всё подряд, ясно?

— Что касается мочиться… — начал было Опасный Боб, но Персик перебила его: — Хм…

— Ладно, — продолжил Опасный Боб, — если это последний раз…

— Я с самого детства мочился на всё подряд, — сказал Окорок. — Теперь это вдруг стало неправильным. Если это так потому, что мы теперь думаем, то я рад, что я сам много не думаю.

— Пусть жители этого города увидят Чудо! — воскликнул Морис. — Они думают, они знают, что такое крысы? После того, как они познакомятся с нами, они будут о нас рассказывать своим внукам!

Это был их план.

И план был хорош. Даже крысы, и даже сама Персик, вынуждены были признать, что он прекрасно функционировал.

Все слыхали о нашествиях крыс. И истории о крысоловах, зарабатывавших себе на хлеб тем, что ходили из города в город и игрой на флейте уводили крыс из города, тоже были хорошо известны. Конечно, случались и другие нашествия, не только крыс, например, нашествия баянистов, камней на верёвочках или рыб, но больше всего людям запоминались именно крысы.

И в этом, собственно, и состоял весь план. Для нашествия не требовалось много крыс, если они хорошо знали своё дело.

Крыса, которая показывалась то тут, то там, громко пищала, залезала в муку, ныряла в свежие сливки и мочилась на пол, уже сама по себе была целым нашествием.

И уже через пару дней люди были готовы с радостью встречать мальчика с волшебной флейтой. Люди поражались при виде крыс, вылезающих из всех щелей и углов и следующих за мальчиком. Они поражались настолько, что даже не обращали внимания на то, что крыс всех вместе взятых было не больше сотни.

Ещё больше люди удивились бы, если бы увидели, как крысы и мальчик встречались в зарослях за городом с котом и вместе пересчитывали полученные деньги.

Когда Морис и мальчик дошли до окраины Бад Блинтца, город ещё только