Однажды, когда он ещё был котёнком, его взяла с собой домой одна девчонка. Она одела его в платье куклы и посадила на стол, рядом с двумя куклами и останками плюшевого мишки. Он сумел тогда удрать через открытую форточку, и потом потратил целый день, чтобы избавиться от дурацкого платья. Та девочка могла быть Малисией. Она считала, что звери — это люди, которые недостаточно внимательно слушают.

— Я не признаю одежды, — сказал Морис. Это звучало по-дурацки, но всё- таки было, пожалуй, лучше, чем «я думаю, ты совсем рехнулась».

— Ну и глупо, — сказала Малисия. — Уже почти темно. Пойдём! Мы должны двигаться бесшумно как кошки!

— О, хорошо, я думаю, это я умею.

Через несколько минут Морис был уверен, что на свете не бывает кошек, которые двигаются как Малисия. Очевидно, она думала, что нет смысла быть незаметным, если люди не видят, что ты незаметен. Люди останавливались на улицах и поворачивали головы в её сторону, когда она ползла вдоль стен и прыгала от двери к двери. Морис и Кейт вразвалку шли за ней, но на них никто не обращал внимания.

Наконец, в одной из узких улочек, девочка остановилась возле чёрного строения с большой деревянной вывеской над дверью. На вывеске было нарисовано несколько крыс. Их хвосты были связаны узлом между собой, а морды торчали во все стороны, так что в результате получалось что-то наподобие звезды.

— Это знак старой Гильдии Крысолов, — прошептала Малисия, снимая большую сумку с плеча.

— Я знаю, — ответил Кейт. — Выглядит ужасно.

— Но орнамент довольно интересный, — сказала Малисия.

Одной из важнейших деталей двери был большой висячий замок, на который она была заперта. Странно, подумал Морис. Если от крыс у людей лопались ноги, то зачем крысоловам закрывать свою хижину на замок?

— К счастью, у меня на любой случай кое-что найдётся, — сказала Малисия и начала рыться в сумке. Судя по звукам, в сумке было полно всяких железяк и склянок.

— Что у тебя там? — спросил Морис. — Всё на все случаи жизни?

— БОльшую часть места занимают верёвочная лестница и крюк, — ответила Малисия, продолжая рыться. — И ещё большая аптечка, и малая аптечка, и нож, и второй нож, и иголки с нитками, и сигнальное зеркальце, и… вот это…

Она вытащила небольшой чёрный свёрток. Когда она его развернула, Морис увидел блестящие железки.

— А, — сказал он. — Отмычки, да? Я как-то наблюдал взломщиков за работой…

— Это шпильки. В книгах, которые я читала, шпильки всегда отлично функционировали. Нужно засунуть шпильку в замочную скважину и повертеть. У меня есть несколько уже согнутых.

Морис внутренне содрогнулся. Это функционирует в историях, подумал он. Боже мой. — А откуда ты знаешь, как взламывать замки? — спросил он.

— Я же сказала, что меня иногда в наказание не пускают в мою комнату, — ответил Малисия, вращая шпилькой в замке.

Морис действительно видел взломщиков за работой. Мужчины, ночью залезавшие в чужие дома, терпеть не могли собак, но на кошек они не обращали внимания. Кошки никогда не пытались вгрызться им в глотку. Он знал, что воры искусно умели обращаться с маленькими сложными штучками. Они не пользовались никакими дурацкими…

Клик!

— Ну вот видите, — сказала Малисия довольным тоном.

— Это было чистой воды везение, — сказал Морис, когда они сняли с двери замок. Он посмотрел на Кейта. — Ты со мной согласен?

— Откуда мне знать? — ответил Кейт. — Я такого ещё никогда не видел.

— Я знала, что всё получится, — сказала Малисия. — Это сработало в детской сказке Седьмая жена Зелёной Бороды, когда они выбрались из Комнаты Ужасов и засунули ему замёрзшую селёдку в глаз.

— Это сказка для детей? — спросил Кейт.

— Да, — подтвердила Малисия. — Это одна из Историй сестёр Гримм.

— Тут у вас в Убервальде странные представления о детских развлечениях, — прокомментировал Морис, покачав головой.

Малисия открыла дверь. — О нет, — простонала она. — Этого я не ожидала…

Где-то под ними в одном из туннелей местная крыса прижималась к земле перед Загаром. Это была единственная живая местная крыса, которую Изменённые нашли под Бад Блинтцем. Все отряды были уже отозваны — этот день совершенно не нравился Загару.

Ловушки, которые не убивали, думал он. Иногда они натыкались на такие. Иногда люди пытались поймать крыс живьём.

Загар не доверял людям, которые ловили крыс живьём. Ловушки, которые убивали сразу… Они были страшны, но обычно их можно было избегать, и всё-таки в них было что-то честное. Ловушки, ловившие живьём, были как яд — они обманывали.

Опасный Боб обнюхивал новичка. Это было странно: крыса, у которой в голове постоянно вертелись некрысиные мысли, лучше других умел говорить с киками. Хотя «говорить» было неправильным словом. Никто, даже Окорок, не обладал таким тонким чутьём на запахи как Опасный Боб.

Новая крыса не создавала трудностей. Она была окружена большими, откормленными и сильными крысами, поэтому вся её поза говорила с максимально возможным уважением: «Шеф». Изменённые дали ей немного еды, которую она молниеносно проглотила.

— Она сидела в клетке, — сказал Загар, царапавший палочкой линии на полу. — Здесь много клеток.

— Я однажды угодил в такую, — сказал Окорок. — Потом пришла одна человеческая самка и вытрусила клетку за забор. Зачем она это сделала, я до сих пор не понимаю.

— Я думаю, некоторые люди просто пытаются быть добрыми, — предположила Персик. — Они хотят избавиться от крыс, не убивая их.

— Ну, этой женщине это не помогло, — довольно заявил Окорок. — На следующий вечер я вернулся и нассал на её сыр.

— Я не думаю, что кто-то пытается быть добрым в этом городе, — сказал Загар. — В клетке была ещё вторая крыса. Вернее, части второй крысы. Я думаю, эта крыса съела ту, чтобы не сдохнуть с голоду.

Окорок кивнул. — Очень разумно.

— Мы ещё кое-что нашли, — сказал Загар, продолжая рисовать линии на земле. — Ты это видишь, шеф?

Он показал на линии и завитушки перед ним.

Окорок фыркнул в ответ. — Я вижу бороздки на земле, но я не понимаю я, что это значит, и не хочу понимать. — Он потёр свой нос. — Вот этой штуки мне всегда было достаточно.

Загар терпеливо вздохнул: — Тогда унюхай, пожалуйста, что вот это… карта туннелей, которые мы сегодня исследовали. В них есть много… — Он коротко взглянул на Персик. — … добрых ловушек, большинство из которых пусты.