Анна же чувствовала себя все более одинокой и изолированной. Лючио поселился в одной из свободных комнат, а ей приходилось обитать в одиночестве в его спальне. Он рано уходил и возвращался домой поздно, а если она еще не спала, ссылался на то, что чрезвычайно занят на работе.

Она была так подавлена его холодностью, что вечером накануне их отъезда в Рим решилась на откровенный разговор. Лючио появился в гостиной около полуночи в расстегнутой рубашке, с пиджаком, висящим через плечо, и в свободно болтающемся галстуке. Он не сразу заметил ее, и ей показалось, что он чуть ли не вздрогнул, когда она поднялась с дивана.

– Лючио.

– Анна. – Лючио бросил пиджак на спинку стула и потянулся за рюмкой. – Почему ты не спишь?

Он поднес рюмку к губам, сделал большой глоток и, повременив немного, проглотил.

– Я хотела поговорить с тобой.

– О чем? – Он снова отпил из рюмки.

Анна сжала губы. Ее былая решимость отступила, когда она увидела, какой у него отчужденный вид.

– Хотела спросить, где мы будем располагаться во время пребывания в Риме.

– Мы остановимся у моей мамы. Мой дом сейчас сдан. – Он снова наполнил свою рюмку и добавил: – Не тревожься, Анна. Я сказал маме о том, что у тебя был выкидыш. Она предоставит нам отдельные комнаты, чтобы ты спокойно выздоравливала.

– Я не думала…

– А моя мама обо всем подумала. Она и так считает меня бессердечной скотиной, которую следовало бы выпороть за такое отношение к жене.

– Тебе надо было сказать ей правду.

– Какую? Что я собираюсь развестись с тобой, как только мы вернемся в Мельбурн? Моя мама – правоверная католичка. Она придет в ужас от этого.

– Тебе все равно придется ей все рассказать, – проговорила Анна.

– Когда придет время.

– Я не замечала раньше, что ты так много пьешь.

Лючио посмотрел на нее мутным взглядом.

– Тебе мешает то, что я пью?

– Нет… просто я подумала…

– Не надо думать, Анна. Это ничего не изменит.

– Ты злишься на меня?

– С чего мне злиться на тебя? – спросил он. – Ты робко крадешься по дому, не решаясь даже заговорить со мной… ну так что? Это твое право.

– Я вовсе не крадусь по дому, – храбро возразила Анна. – Просто у меня такое чувство, что ты предпочитаешь не натыкаться на меня. Ты никогда не приходишь в нашу комнату или…

– Не заходи слишком далеко, Анна. Ты что, предлагаешь мне себя?

Анна на мгновение лишилась дара речи.

Лючио устремил на нее горящий взгляд. По его порозовевшим скулам она поняла, что он не в состоянии обсуждать сейчас что-либо здраво.

– Ты слишком много выпил, – напрямик заявила она.

– Даже если и так? – Его губы скривились в насмешке. – Что ты сделаешь, моя милая женушка?

Анна поджала губы и повернулась, чтобы уйти, но он быстро схватил ее одной рукой.

– Отпусти меня, Лючио.

– Я не хочу тебя отпускать. – Его глаза лихорадочно блестели. – Я никогда не захочу тебя отпустить.

Анна попыталась освободиться, но он уже наклонил голову и приблизил свои губы к ее губам. Ей ничего не оставалось, как закрыть глаза, чтобы не видеть вспыхнувшую в его взгляде ненависть.

Лючио теснил Анну назад до тех пор, пока они не оказались на диване со сплетенными руками и ногами, в то время как его губы продолжали жадно, ненасытно, страстно целовать ее.

Желание захлестнуло Анну. Она крепко прижала его к себе.

– Нет, cara. Я дал себе слово, что не сделаю этого. – Лючио легко оторвал от себя ее руки. Его глаза горели от неудовлетворенной страсти. Он отвернулся, тяжело дыша. – Ложись спать, Анна.

– Но я…

– Не спорь со мной, – сказал он резко, и она услышала, как рюмка звякнула о графин с коньяком.

– Лючио… – всхлипнув, произнесла она.

– Уходи же, черт возьми! – Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и едва не раздавил рюмку побелевшими пальцами.