– Это не твой ребенок, Лючио. Оттого, что ты будешь за него волноваться, он не станет твоим.

Лючио крепче стиснул руль.

– Ты снова бросаешь это мне в лицо, Анна, а я не могу ответить тебе в данных обстоятельствах, – тихо проговорил он со злостью.

С заднего сиденья послышался певучий голосок:

– Вы с папой ссоритесь?

Анна бросила на Лючио взгляд, в котором красноречиво читалось: «Вот видишь, что ты наделал?»

– Ну что ты, малыш, – сказал Лючио с улыбкой. – Мама и папа любят друг друга. Нам просто немного трудно наладить общение.

– А что такое об… общ… – спросил Сэмми.

– Это значит понимать другого человека, – объяснил Лючио. – Иногда нужны годы, чтобы это произошло.

Анна тряхнула головой и тупо уставилась на вид за окном.

Вот уж поистине мамочка и папочка любят друг друга!

– … А сейчас он уснул, – сказал анестезиолог, накрыв маской личико Сэмми. – Почему бы вам и вашему мужу не попить кофе в комнате для родителей, а мы поговорим с вами, когда приведем вашего малыша в порядок.

Анне хотелось сказать, что это не ее муж и Сэмми вовсе не его малыш, но слова застряли у нее в горле.

– Пойдем, дорогая, – Лючио взял ее под руку и вывел из операционной.

Они сняли с себя халаты, которые надевали, сопровождая Сэмми на операцию.

– Он поправится, Анна.

Она сняла бахилы и шапочку и бросила их в корзину.

– Не могу отделаться от мысли, что каким-то образом виновата в этом сама.

– В каком смысле?

– Это мне наказание за… за…

– Какая чушь!

– Но ты же наказываешь меня, – сказала она. – Говоришь, что заставляешь меня платить за мои грехи.

Лючио стало не по себе под ее вызывающим взглядом.

– Я был взбешен. Человек может наговорить бог знает что, когда он зол.

Анна села на единственный стул и обхватила голову руками.

– Если бы я могла повернуть время вспять…

Она почувствовала прикосновение его руки к своему затылку.

– Это не в наших силах.

– Если он умрет, я никогда себе этого не прощу.

– Он не умрет.

– Все равно я себе этого не прощу.

– Прекрати, Анна.

– Как жить дальше, если я не помню того, что случилось?

– Я не хочу устраивать сейчас дискуссию, – сказал Лючио. – Со временем все это перестанет казаться таким уж важным.

«Да, – удрученно подумала Анна, – когда ты вернешься в свою Италию и обречешь меня на страдания и пожизненное одиночество». Она стала кусать ноготь.

– Не надо. – Лючио отвел ее руку.

Его пальцы были теплыми в отличие от ее ледяных.

– Когда-то у тебя были очаровательные ногти.

– Я и сама была когда-то очаровательной девушкой, по крайней мере, по твоим словам.

Он нахмурился, уловив горечь в ее тоне.

– Мы сами решаем собственную судьбу, когда делаем тот или иной выбор, Анна.

Она закусила губу. Зачем спорить с ним? Это она оступилась, а не он. Она его предала и с тех пор расплачивается за это.

– Все прошло очень хорошо. – Кардиохирург снял стерильную маску и улыбнулся им. – Можете пройти к нему сейчас в реанимационное отделение, но он еще какое-то время проспит.

Анна вскочила на ноги.