были реквизированы для армии, и уже на следующий день – то есть в воскресенье, восемнадцатого июня – Джулия смирилась с мыслью, что вырваться из Брюсселя ей не удастся. Вскоре после полудня пушечная пальба стала доноситься со стороны деревень Ватерлоо и Мон-Сен-Жан, милях в двенадцати южнее Брюсселя. Около трех часов в городе появились солдаты-кавалеристы, вероятно, покинувшие поле боя. Они неслись по улицам города во весь опор и кричали, что все погибло и французы скоро будут здесь. Этих солдат становилось все больше, и все они говорили одно и то же: французы победили, армия Веллингтона разбита.

Джулия и леди Тревонанс сидели на диване, прижавшись друг к другу, маркиз, с заряженным пистолетом в руке, стоял у двери. Джулии хотелось закричать, но она понимала, что стоит ей сейчас издать хоть один звук, она уже не сможет остановиться и будет кричать, пока не охрипнет. Поэтому она молча покачивалась из стороны в сторону, зажав рот носовым платком и задевая плечом бледную от страха леди Тревонанс.

С наступлением сумерек пушки смолкли.

А в девять часов до города долетела весть, противоречившая всему, что говорилось до сих пор: Веллингтон отбил все атаки императорской гвардии, а к концу дня к месту сражения прибыли наконец прусские войска, и Наполеон был разбит наголову.

Женщины плакали, обнявшись. Лорд Тревонанс обессиленно опустился в кресло около дивана и закрыл лицо руками.

На другой день Джулия вместе с лордом и леди Тревонанс сидела в гостиной и вышивала – точнее, пыталась вышивать, так как каждый второй стежок ложился у нее сегодня кое-как. Она только что вдела новую нитку в игольное ушко, когда дверь отворилась и на пороге появился дворецкий.

– Майор Эдвард Блэкторн! – торжественно возвестил он.

Обе женщины одновременно ахнули, и работа выпала у Джулии из рук. Поднявшись с дивана, обтянутого шелком в бело-розовую полоску, она молча глядела на Эдварда, который уже твердой поступью вошел в дверь. У него был такой вид, словно за время его отсутствия ничего особенного не произошло.

Очевидно, он успел заехать к себе, чтобы привести себя в порядок. Все солдаты и офицеры возвращались в город после Ватерлоо с лицами, черными от пороха, и были перепачканы грязью и кровью с ног до головы; Эдвард, напротив, сиял безупречной свежестью и чистотой, и лишь глаза ввалились и покраснели, выдавая многодневную усталость.

– Эдвард!.. – прошептала она.

Что это – явь, сон, призрачное видение?

– Джулия, милая. – Он с улыбкой приближался к ней.

– Это правда ты?.. Но как? Откуда? – Она все еще не верила, что Эдвард, живой и невредимый, идет к ней.

Лишь убедившись, что перед нею не сон и не видение, она шагнула навстречу и припала к его груди. Так они стояли очень долго; наконец он отпустил ее и обернулся к леди Тревонанс. Маркиза, не пряча слез, обхватила его руками за шею, потом передала его в отеческие объятия лорда Тревонанса.

Теперь маркизе не терпелось выслушать рассказ Эдварда о Ватерлоо – ибо сражение уже успели окрестить по названию местечка, где находился штаб Веллингтона, – и она придвинула к дивану черный лакированный с позолотой стул и усадила на него Эдварда, сама же, вместе с лордом Тревонансом, села напротив. Джулии был предложен второй стул, однако она почему-то не стала садиться, а отошла к окну, откуда ей хорошо было видно лицо Эдварда.

Странно, подумал Эдвард, но тотчас забыл об этом и приступил к рассказу.

Джулия и сама бы не взялась объяснить, почему вдруг ей захотелось быть от всех в стороне. До этого она много долгих часов ждала каких-нибудь вестей о нем, а когда оказалось, что его полк тотчас по окончании сражения был переброшен в Париж, и вовсе потеряла надежду выяснить в ближайшие дни его судьбу. Увы, поток убитых в столицу не прекращался, и майор Блэкторн вполне мог оказаться среди них.

Но вот он появился сам, и от неожиданности Джулия не могла разобраться в своих чувствах. В груди ее теснились самые противоречивые чувства. Пожалуй, главным из них была радость от того, что он выжил. По предварительным подсчетам, потери англичан в этом сражении составляли десять-пятнадцать тысяч человек, и тем не менее Эдвард сидел перед нею на стуле, целый и невредимый, не считая шишки на голове, о которой он как раз сейчас рассказывал маркизу.

– Тогда наконец мы начали теснить французов. Императорская гвардия не выдержала натиска – а дальше я уже ничего не помню. Мушкетная пуля царапнула мне затылок, и меня выбросило из седла. Рана сама по себе неопасная, но при падении я ударился головой обо что-то твердое – скорее всего о камень – и потерял сознание. После меня унесли с поля боя – и вот я здесь.

– Вы должны благодарить судьбу за это везение, – выдохнула леди Тревонанс. Рука ее была прижата к груди.

– И я благодарю ее от всего сердца, – серьезно сказал Эдвард.

– Однако, мой мальчик, мы хотим знать все, все подробности, – объявил маркиз. Он сидел на диване, немного наклонясь вперед, и его поза выражала величайшее внимание.

Кивнув, Эдвард стал смотреть прямо перед собой или скорее внутрь себя. Когда он заговорил, голос его звучал неспешно и строго.

– В общем наступлении мой полк участвовал только дважды. Первый раз нас бросили в поддержку бригады тяжелой кавалерии Понсонби, которая до этого слишком рьяно отбивала первую атаку французской пехоты. Несколько полков из бригады – в их числе и Первый пехотный, и Второй драгунский – в пылу преследования пересекли оборонительный рубеж противника, за что и были жестоко наказаны: тотчас французские уланы атаковали их со всех сторон и разбили в пух и прах. Тогда-то нас и послали к ним на выручку – и мы постарались на славу. Положение, конечно, было аховое – но мы ведь кавалерия легкая, маневренная. Вместе с Двенадцатым полком мы быстро и без всякого шума обошли их оборонительный рубеж и ударили с тыла, когда французы меньше всего этого ожидали. Остатки бригады Понсонби, которые еще можно было спасти, мы спасли… – Он вздохнул и надолго умолк. Джулия заметила, что в его покрасневших глазах блеснули слезы. После этого он перешел к рассказу о том, как его полк был брошен в подкрепление пехотной дивизии Пиктона, и о втором наступлении на противника, с участием Шестнадцатого легкого драгунского полка.