Калеб был гораздо крупнее и сильнее Таннера. Он прижал Таннера к дереву и стал наносить ему удары с разных сторон. Таннер захрипел, но сдаваться не собирался. Он бросился на Калеба, но тут его настиг удар слева, после которого он уже не поднялся.
Тяжело дыша, Хант схватил его за волосы и рывком приподнял его голову, приставив пистолет к виску. Таннер выпучил глаза от ужаса. Калеб чувствовал, как его трясет словно в лихорадке.
– Так, значит, мне тебя не достать?
Таннер молчал.
– Калеб! Черт тебя дери! Прекрати самовольничать!
«Уоррел. Он прав. Не стоит пачкать о тебя руки, подонок».
Калеб тряхнул головой и сунул пистолет в кобуру. К черту профессионализм! Он развернулся и ударил Таннера кулаком в челюсть.
Таннер закатил глаза и рухнул на землю как подкошенный.
– Что ж, не хочешь говорить, так будешь молчать…
Где же Калеб?
Блэр не понимала, почему о нем до сих пор ничего не известно. Правда, она догадывалась почему. Он, должно быть, немного напуган, как и она. Когда он обнял и поцеловал ее – это, кажется, произошло вчера? – она впервые почувствовала, что они по-настоящему близки. Впервые за все время, пока длился их бурный роман. И в ней поселилась уверенность, что у них есть будущее. Когда Калеб прилег рядом с ней на больничную койку и обвил ее руками, Блэр почувствовала его любовь всем своим существом.
Но может быть, она всего лишь гоняется за очередной мечтой? Хочется надеяться, что нет. Она ведь так любит его! Он должен это понять.
Блэр мысленно поклялась себе, что признается ему в этом, как только Таннера поймают. Джош будет отомщен, и она наконец исцелит свою душу и начнет новую жизнь.
Их с Калебом ждет прекрасное будущее. Она живо представляла себе их совместную жизнь. Он будет по-прежнему работать в Бюро и, может быть, вскоре оставит работу оперативника. Она будет заниматься фотографией, пока не родится ребенок. Ребенок! Его ребенок. Какое это будет счастье!
И сейчас, расхаживая по комнате в ожидании Калеба, Блэр снова и снова спрашивала себя: где же он?
Хант должен ее найти. Сегодня утром из больницы ее забирала мать, а не Томас. Блэр была уверена, что Калеб скоро приедет к ней, и поэтому не позволила матери увезти себя в особняк.
– Я могу сама позаботиться о себе, – заявила она Саре.
– О, Блэр, – вздохнула Сара, – ты еще очень слаба.
Но Блэр настаивала:
– Нет, я в отличной форме. Я знаю, ты хочешь как лучше, но я намерена остаться у себя.
Сара холодно взглянула на нее.
– Надеюсь, твое решение никак не связано с тем мужчиной… – она поджала губы, – которого мы встретили в больнице?
– Нет, не связано, – солгала Блэр.
Они молча буравили друг друга взглядами. Наконец Сара сдалась.
– Хорошо, – произнесла она таким тоном, что стало ясно: она не поверила ни одному слову дочери. – Пусть будет по-твоему. Позвони, если тебе что-нибудь понадобится.
Как только Сара уехала, Блэр попыталась заснуть, но тщетно. Она все время думала о Калебе. Она была еще так слаба, что еле передвигалась по комнате. Время тянулось невыразимо медленно.
Что, если он вообще больше не придет? Что, если она ошиблась в своих предположениях? «Перестань, – яростно оборвала она себя. – Он занят. У него есть и другие дела. Не все же ему быть рядом с тобой». Зная Калеба, она была почти уверена, что он в это время пытается раздобыть улики против Таннера.
Уоррел. Уоррел знает, где Калеб. Блэр решила позвонить Джеку. Она доковыляла до телефона и уже сняла трубку, когда раздался звонок в дверь.
Калеб?
Блэр бросилась к двери, морщась от боли, и распахнула ее. На пороге стоял Калеб. Несколько секунд они молчали, потом она пролепетала:
– Проходи.
– Надеюсь, ты обычно спрашиваешь «кто?» прежде чем открыть дверь.
Блэр потупилась.
– Глупо, правда? – пробормотала она.
Калеб кивнул, захлопывая за собой дверь.
Блэр отступила назад и окинула его любящим взглядом. Он выглядел уставшим. Лоб перерезали морщины, на правой скуле багровел синяк. У Блэр тревожно екнуло сердце.
Она прошептала:
– Откуда у тебя синяк? – и осторожно коснулась синевато-багрового пятна.
