— И вы не знали раньше Жанну?

И тогда Жюль Моссле поднял голову и просто сказал:

— Как же я мог не знать ее?

— Я хочу сказать, не знали ли вы ее до приезда сюда?

— Я встречал ее и раньше…

— В Дьеппе?

— Нет! У нас…

«Слово» опять вот-вот выплывет. Хотя Мегрэ выступал в роли бессловесного статиста в этой сцене, он ликовал, словно именно он был главным героем.

— Где это, у вас?

— В Вильконтуа!

— Вы из Вильконтуа? Вы там и теперь живете?

— Разумеется!

— И там вы познакомились с Жанной Фенар?

— Я знал ее, как и все, она ведь служила в «Золотом Кольце». Я знал и мадмуазель Отар, в то время она была кассиршей этого же заведения. Поэтому мы с женой и решили, когда проезжали через Дьепп, что приятнее остановиться у землячки…

— Ваша жена тоже из Вильконтуа?

— Она выросла в Эрбемоне, это деревня в двух километрах от нас. В общем, оттуда же. А когда путешествуешь, уж лучше дать подработать знакомым и землякам… Например, когда захворала мадмуазель Мулино…

Мегрэ отвернулся, скрывая улыбку, и заметил, что это задело комиссара полиции, который не понял, что его так позабавило. Итак, в этом дьеппском деле участвовали исключительно жители Вильконтуа, местечка, о котором никто доселе никогда не слыхал!

Мегрэ подумал: «Надо полагать, приятельница моей жены, давшая нам этот адрес, тоже уроженка Вильконтуа»

Комиссар полиции, сбитый с толку, бормотал, стараясь сохранить достоинство…

— Благодарю вас… Вероятно, вы еще мне понадобитесь… Попросите сюда вашу жену…

Когда Моссле направился к двери, Мегрэ взял со стола меню, служившее вещественным доказательством, сунул его в карман и приложил палец к губам, словно желая сказать коллеге: «Не говорите ей об этом…»

Г-жа Моссле заняла место мужа с достоинством женщины, которую полиции не дано вывести из равновесия.

— Ну, что еще вам нужно? — спросила она. Лишившись меню, дьеппский комиссар не знал, как приступить к делу. Он начал:

— Вы живете в Вильконтуа?

— Да, в Вильконтуа, в департаменте Шер. Мой отец три года назад купил гостиницу «Золотое кольцо». После его кончины я осталась одна, а чтобы вести дело, требовалась мужская рука, и я вышла замуж. Мы прикрыли гостиницу на неделю из-за свадебного путешествия, но если и дальше так пойдет…

— Простите, — вмешался Мегрэ, — вы вышли замуж в Вильконтуа?

— Конечно.

— Как далеко он расположен от ближайшего большого города?

— В сорока трех километрах от Буржа.

— А приданое вы заказывали в Бурже?

Г-жа Моссле с изумлением на него посмотрела, вероятно подумав: «Этот-то чего вмешивается?»

Она слегка пожала плечами, решив все-таки ответить:

— Нет, приданое я куплю в Париже.

— Вот как? Так вы собираетесь продолжить свадебное путешествие через Париж?

— Вернее, мы должны были начать с него. Но мне хотелось посмотреть на море, Жюлю тоже. Мы никогда не видели моря. Если бы не волокита с обменом денег, мы, наверно, поехали бы в Лондон.

— Итак, вы постарались взять с собой как можно меньше багажа. Я понимаю вас. В Париже вы сможете спокойно заняться своим гардеробом.

Она не понимала, почему этот массивный, как шкаф, широкоплечий человек так увлеченно рассуждает о подобных мелочах. А он продолжал, попыхивая трубкой:

— Вам это обойдется совсем дешево, потому что фигура у вас прямо как у манекенщины. Бьюсь об заклад, что размер не более сорок четвертого…

— Да, сорок четвертый или чуть больше. Только вот роста я небольшого, и все платья приходится укорачивать.

— Вы разве не шьете себе сами?

— Нет, ко мне приходит портниха, работает прекрасно и берет недорого…

Внезапно она почувствовала всю нелепость этой беседы и, подняв глаза на обоих мужчин, увидела улыбку Мегрэ и смущенное лицо комиссара, который всем своим видом старался показать, что он тут ни при чем.

— Что это за разговор? — спросила она вдруг.

— Сколько ткани шириной в метр сорок вам требуется на юбку?

Она не хотела отвечать, не зная, смеяться ей или сердиться.

— Одну длину, не так ли? — подсказал Мегрэ.

— Ну и что?

— Иначе говоря, семьдесят восемь или семьдесят девять сантиметров.

— Ну и что?

— Ничего. Да вы не беспокойтесь, это я так… Мы с женой говорили о платьях, и я уверял ее, что вам гораздо легче шить себе туалеты, чем ей.

— Что еще вы хотели от меня узнать?

Она косилась на дверь, словно боялась, что муж, воспользовавшись ее отсутствием, приволокнется за кем-нибудь.

— Вы совершенно свободны. Господин комиссар благодарит вас.

Она вышла с неприятным и тревожным чувством: она принадлежала к числу подозрительных женщин, которые, раз и навсегда уверовав в людское коварство, не могут себе представить, чтобы им хоть раз случайно сказали правду.

— Я могу выйти в город?

— Пожалуйста.

Когда за ней закрылась дверь, комиссар вскочил и устремился было к столовой, чтобы послать ей вслед кого-нибудь из своих агентов.

— Что вы собираетесь делать? — спросил Мегрэ, подходя к печке, в которой он давно уже не ворошил уголь.

— Но… Я полагаю…

— Что вы полагаете?

— Вы же не станете меня убеждать… Ведь вчера именно она дала нам самые сомнительные показания. Она утверждала, будто вышла из дома, чтобы следить за мужем, но якобы ошиблась, приняла за него кого-то другого и вернулась ни с чем. Вся эта история с материей…

— Вот-вот!

— Что — вот-вот?

— Эта запись на меню как раз и означает, что она невиновна, более того, что ни одна женщина этого дома невиновна, и поэтому нет необходимости допрашивать печальную даму. Так мы с женой прозвали учительницу… Подумайте, ведь каждая женщина наизусть знает свой размер и ширину ткани, и ей незачем записывать их. Но зато если она поручит мужчине покупку такого рода или если он вздумает сделать ей сюрприз…