— Нет, я побуду здесь.
— Я их обоих застал за стряпней, наша барышня нацепила передничек…
За минуту до этого Владимир собирался идти обедать на яхту. После этих слов решимость его пропала.
Он не задавался вопросом, влюблен он в Элен или нет. Прошло уже три недели с тех пор, как она ворвалась в их жизнь, — вероятно, после смерти отца, который, может быть, и был первым мужем Жанны Папелье, — Ну и вид у вас! — заметил шофер. — Угостить стаканчиком?
— Спасибо, нет.
— Так не будете пить?
Владимир был на пределе. Зачем к нему лезут с разговорами, когда он думает совсем о другом? Или пытается не думать и ждет. Скорее бы все случилось.
Бриллиант лежит в шкатулке. Вот сейчас Жанна Папелье встанет и обнаружит пропажу.
Поделом Блини!
Из трубы яхты поднималась струйка дыма, но ветер относил ее, и она была едва заметна. Иногда, через час-другой, дождь внезапно прекращался, но потом это случайное затишье сменялось еще более яростным порывом ветра и ливня.
— Разве вы здесь кормитесь?
Да, Владимир поел у Полита, без всякой охоты, навалившись на стол локтями. Потом выпил! Потом растянулся во весь рост на кожаном диванчике.
Свет резал ему глаза, и он прикрыл лицо газетой. Вице-мэр пообедал дома и вернулся, надеясь подыскать партнера и во что-нибудь сыграть. Он уселся недалеко от русского и раскрыл другую газету, хотя читать у него не было ни малейшего желания.
— Сыграем? — предложил Полит. Сыграли нехотя и бросили колоду на стол. Машины проезжали мимо, не останавливаясь. В церкви звонили к вечерне, а вице-мэр все никак не мог выяснить, что сегодня освящают — самшит или свечи. Он вздохнул и поглубже уселся в угол диванчика.
Лили снова перетирала стаканы и ставила их на полку; вскоре она услышала, как похрапывает вице-мэр.
Может быть, Владимир тоже уснул? Белые брюки его заляпаны грязью, одет он в бело-синюю полосатую тельняшку, лица не видно, зато видно, как поредели рыжеватые волосы.
— Разбудишь меня в четыре часа, — вздохнул Полит и поднялся к себе.
А дымок все вился над трубой яхты…
В вилле «Мимозы» Жанна Папелье звонком вызвала горничную, потребовала сельтерской, еле ворочая языком.
— Кто там внизу?
— Шведка приехала с женихом… Я им подала завтрак… Они сейчас в маленькой гостиной.
— Что они там делают?
— Да ничего.
— Дай мне еще поспать.
— Разве мадам не собирается вставать?
— Нет. Моя дочь не приехала?
— Она велела передать через Дезирэ, что хочет остаться на яхте.
— А Владимир?
— Он ушел в десять часов и еще не приходил.
— Скажи, чтоб меня не будили.
Гости хотели сыграть в бридж, но четвертого игрока не нашлось. В гостиной, заваленной журналами и книгами, шведка раскладывала пасьянс, а ее двадцатипятилетний жених, одетый для игры в гольф, читал киножурнал.
На кухне дворецкий завтракал вдвоем с кухаркой, медленно жевал, просматривая газету.
— Вечером все тут будут обедать?
— Не знаю.
В тысячах домов и вилл Лазурного берега сидели люди, не зная, что делать, и смотрели на дождь. В Канне, Ницце, на Антибах зрители у входа в кинотеатры стряхивали зонтики.
Вице-мэр проснулся, как от толчка, около четырех. Бог знает что такое ему приснилось! Владимир все так же сидел за столиком, уткнув подбородок в ладони, и смотрел прямо перед собой.
— Плохи дела?
— Хороши!
Интересно, что они там делают вдвоем, на яхте? Конечно, проще всего пойти туда и посмотреть. А если там ничего такого не происходит?
И действительно, ничего такого не происходило. В маленькой кают-компании, затянутой японским вышитым шелком, Блини с Элен играли в карты, вернее, Блини обучал Элен русской игре в шестьдесят шесть. Владимир прошлым воскресеньем уже застал их за этим же занятием.
— Вот этот и вон тот…
Блини хохотал во весь голос, выигрывал и смотрел на партнершу такими ласковыми, детскими глазами, что она тоже не могла удержаться от смеха.
— Не люблю я вашего друга Владимира… — сказала она вдруг.
Собеседник возразил:
— Вы его не знаете… Это настоящий русский, удивительный человек… Но его надо понять…
— Пока что он взваливает на вас всю работу…
— Он настоящий русский… — повторил Блини.
— Он вам завидует…
— Мне?
Блини смеялся. С чего бы это Владимир стал ему завидовать?
— Хотите, я вам расскажу одну историю? Это кавказская история.., когда мы были богатыми, как-то раз, в Вербное воскресенье…
Владимир потянулся, глядя на залитые дождем окна, и заказал Лили еще стаканчик виски.
Глава 2
— Куда это он?
Вице-мэр едва успел произнести эти слова, как Владимир, которому Лили как раз подавала виски, был уже за порогом. Прямо перед ним остановился автобус, открылась и закрылась дверца, и машина тут же рванулась вперед, унося Владимира, усевшегося рядом с водителем.
Спустя десять минут он вышел из автобуса в Канне, все так же под дождем, пешком, покинул город и стал подниматься по наклонной улице между двух каменных оград. И вот перед ним ворота с каменными львами по обеим сторонам, усыпанная мелким гравием лужайка и, наконец, крыльцо между колонн.
На мгновение он остановился и прислушался. В большой гостиной играл граммофон. Он открыл дверь и повесил на крючок фуражку и дождевик. Из холла ему была видна гостиная. Шведка нехотя возилась с граммофоном, а рядом с ней, развалившись в кресле, ее жених, граф де Ламотт, одетый с иголочки, лениво просматривал газету. Сидевшая за столом молодая особа по имени Жожо, разведенная с мужем, но тем не менее вечно враждовавшая с ним по разным поводам, заполняла страницу за страницей своим крупным угловатым почерком.
Русский собирался было пройти мимо них. Ламотт его окликнул:
— Эй, Владимир!..
Владимир, уже в дверях, повернул к нему угрюмое лицо.
— Вы наверх?
