Он остановился, соскочил с коня, пожал руку Юрию Марковичу, а потом стал пожимать руки ребятишкам. Алке показалось, что всадник на миг задержал ее ладонь в своей руке и даже таинственно подмигнул. Что бы это могло значить?

Но раздумывать было некогда. За поляной ребята увидели узкое ущелье, на дне его пенилась река; в этом месте почти вплотную подступили друг к другу.

Прямо в глубокой нише, вырубленной в скалах, возвышалась сложенная из камней крепость. Видимо строители долго долбили нишу, сбрасывая скалы в реку. Мелкие камни река унесла, а большие так и остались лежать в воде, выпирая острыми зубьями.

Над ущельем прозвенел пионерский горн, и Алка заулыбалась — у огромных валунов уже стояли отряды из соседних республик. Черноволосые, смуглолицые ребята развернули над головой знамена, и они трепетали на ветру.

«Салам!» — звучало над горами.

«Ура!» — слышалось в ответ.

Сотни ребятишек в пионерских галстуках обнимались, пожимали руки, и в горах зазвучала песня:

И никто не заметил, как на горы опустился чудесный вечер, и как стали лиловыми тени. По канатному мостику, что раскачивался под ногами будто живой, ребята перешли в крепость. Все внутри давно обрушилось, поросло колючим терновником; сквозь белые камни и щебень пробились травы.

звучала песня; Алка не слышала своего голоса за шумом реки, он вплетался в общий гул ребячьих голосов, победно звучал над старой крепостью.

Юрий Маркович обвел руками полуразрушенные строения, сказал:

— Вот здесь когда-то гремели залпы. Горели пожары. В эту пещеру спускались женщины и приносили еду защитникам крепости. А теперь мы зажжем здесь наш пионерский костер дружбы…

Ребята сложили принесенные сухие палки, затем шалашиком поставили сырые ветки можжевельника, терновника и подожгли костер. Только почему-то он не хотел разгораться.

— Постойте! — крикнула Алка. — Давайте сухие ветки положим на подветренную сторону. — Так наш костер разгорится скорее…

И действительно, вскоре вместе с дымом вырвались алые языки пламени и затрепетали, заплясали темные тени по скалам. Ночь отступила под навес крепостной стены, убежала в горы. Да о ней никто и вспоминал! Звучали песни, стихи; в лихой пляске помчался вокруг костра джигит, навстречу ему плавно пошла девочка в тонком шелковом платье, и вот уже закружились они, закружились, а ребята ударяли в ладоши и кричали по слогам «Мо-лод-цы».

Когда стал гаснуть костер, горн пропел отбой. Ребята расположились под навесом крепости. Алке досталось место у входа в пещеру.

Все вокруг затихло. Над головами в просветах между вершинами гор холодно поблескивали звезды.

Алке чудилось, что различает она даже снежные макушки гор. То ли луна в эту ночь особенно ярко осветила гору напротив, то ли снежная лавина спустилась совсем низко. Будто подступила она к самой крепостной стене — все вдруг стало белым-бело.

Но что это? Показалось? Нет! Нет!.. Такое показаться не может. Каменный выступ, который угрожающе нависал над обрывом и крепостью, вдруг отделился, и Алка увидела каменное чудище.

Ветер свистел над ним, как еще недавно свистел в пустых бойницах крепости. Каменный пришелец держал над головою что-то белое, глыбу снега. Он двигался, двигался… Уже видны его тяжелые ступни, подбитые мхом, можно различать каменную челюсть и даже глаза, устремленные в пустоту.

Алка хотела вскочить, поднять тревогу. Потом подумала: ведь этого в жизни не может случиться, это сон, и успокоилась. Но каменное чудище продолжало двигаться. Вот оно уже подступило к углям и с размаху бросило в него то, что держало над головой. Это был действительно снег. Он зашипел, вздымая облако пара, и сразу же погасли горячие угольки.

Алка вскочила и, не сдерживая гнева, крикнула:

— Что вы делаете?! Зачем погасили костер?

— Огонь, вода, ветер — мои враги, — прохрипело нагромождение камней и стало подвигаться к Алке. Но вот оно в нерешительности остановилось, сжало кулаки и помахало ими в воздухе.

— Ты почему меня не боишься? — взревело чудище, и белая пыльца облаком вылетела из огромной пасти. — Да знаешь ли кто я? Я — Алмас, прозванный людьми Каменным Черногором. Разве не видишь? На моих склонах даже колючий терновник селится с опаской, птицы гнезд не вьют… А ты?..

— А я не боюсь тебя, — сказала Алка и для храбрости громко зевнула, хотя ей вовсе не хотелось зевать.

— Ох! Хо! Бр-р… — загремело чудовище, и Алке показалось, что кто-то очень сильный тряхнул в большом мешке груду камней. — Ты наверное не знаешь моей волшебной силы?.. Так знай, ничтожная, на что способен Черногор!..

Не успела Алка даже бровью повести, как вокруг все чудесно стало преображаться: камни взлетели в воздух, крепость обновлялась, росла на глазах. Сами собой запрыгали камни и появилась крепостная стена, а на ней — горец в высокой папахе. Вот уже чуть-чуть зардело с востока небо и льющийся с высоты свет положил резкие тени. Горец на башне запел: «Как прекрасны высокие горы, как утром синеют белые снега, и прохлада молодит даже старцев. Но почему так коротка жизнь горца? Неужели так угодно аллаху — отнимать жизнь у молодых, делать сиротами детей?! Если это так, то у тебя, аллах, каменное сердце».

Алка поймала себя на том, что понимает слова песни, хотя никогда не слышала языка, на котором пел горец.

Неожиданно часовой на башне повернулся, вскинул руки и закричал: «Я вижу врагов! Я вижу врагов… Довольно спать… Слышите меня? Я вижу…»

Алка тоже увидела на зеленой поляне против крепости коротконогих лошадей, а на них всадников… Их было очень много!.. Они развернулись на поляне и стали подвигаться к реке, минуя тяжелые валуны.

Грянули залпы. Засвистели пули. Над головой пролетело ядро, шлепнулось на каменный выступ и взорвалось. Во все стороны брызнуло белое крошево камней. Часовой на башне покачнулся и упал к ногам смуглолицей женщины в длинном до пят покрывале. Женщина вскинула руки к небу и что-то заговорила быстро-быстро, но Алка уже ничего не слышала — гул голосов у крепостной стены нарастал с такой силой, что даже эхо — послушное эхо! — не зная кому вторить, в испуге забилось в ущелье и там, смешивая все звуки в один, надсадно гудело.

Но что это? На крепостную стену поднялись старики и дети. В руках они держали камни и швыряли их во всадников, что теснились внизу.

— Ах, как хорошо! Как весело… — хрипел Алмас. — Смотри, смотри! Ты видишь, как порозовела от крови река? Ты видишь, как обагрились белые камни крепости?.. Что может быть красивее крови на белых камнях!