– Я не хочу быть разведчиком и не хочу участвовать в грязных делах хозяина, единственное мое желание – избавиться от его насилия. От унижения. Обрести свободу и возможность жить достойно.
– И все, что желаешь, ты получишь при условии, которое тебе известно. За свободу и независимость надо бороться, Сиад, и заслужить достойную жизнь.
– Я делаю все, что могу!
– Согласен. Но придется делать еще большее! Но об этом позже. Сейчас займемся контейнером.
Разговаривая, Данур с Сиадом подошли к ангару, где хранились спецконтейнеры с российского сухогруза. Охрана свободно пропустила их. Хуссейн вскрыл контейнер, извлек из него четыре новые российские снайперские винтовки бесшумного боя «Винторез». После чего Сиад опечатал контейнер. Винтовки же были уложены в отдельный ящик, который секретарь Фаруха так же опечатал. Выйдя из ангара и сектора ответственности охраны, Данур спросил своего завербованного агента:
– Ты сможешь завтра прослушать разговор Фаруха с господином Стином?
Секретарь пожал плечами:
– Обещать не могу, но постараюсь! Не все зависит от меня.
– Это понятно, но ты постарайся. Однако если риск будет слишком велик, откажись от этой затеи. Позже мы узнаем, о чем договорились Фарух с агентом ЦРУ и человеком Карабо.
– Я все понял!
– Вот и хорошо! А сейчас иди, доложи хозяину о том, что мы сделали на складе, и отдыхай, если, конечно, это разрешит тебе Фарух. Мы с тобой встретимся после моего возвращения из Джаббы. Удачи!
Данур направился к себе домой, предчувствуя, что в регионе американцы начинают крупную игру, которую необходимо будет сломать. А вот как сломать, российский разведчик пока не представлял. Впрочем, из опыта достаточно долгой и успешной работы нелегалом он знал, что сможет это сделать, естественно, при основной поддержке Центра. А сейчас ему следовало подготовиться к разговору с Зулусом, от которого зависило очень многое.
Ровно в 9.00 в приемную Фаруха зашел Гарри Стин. Секретарь находился на своем рабочем месте с семи утра и встретил гостя, которого ожидал главарь террористической группировки.
Американец поздоровался с секретарем:
– Салам, Сиад, как твои дела?
– Спасибо! У меня все хорошо!
– Счастливый ты человек, раз у тебя все хорошо. Фарух на месте?
– Да, хозяин в комнате. Ждет вас!
– О'кей! Слушай, Сиад, сделай-ка чашку кофе, ваш зеленый чай мне уже прилично осточертел.
– Слушаюсь.
Стин прошел в комнату.
Фарух лежал на ковре, опершись о подушки:
– А, вот и ты, мой американский друг, ассолом аллейкум. Как отдохнул? Наверняка часть ночи провел в обществе страстных и доступных темнокожих наложниц племени Рахан? Мужчины этого рабского племени никудышные, а их женщины хороши. Не так ли?
Американец ответил:
– Не знаю! Не пробовал и не имею никакого желания заполучить в Сумарди какую-нибудь экзотическую венерическую болезнь или, что гораздо хуже, заболеть СПИДом, так что ночь провел в одиночестве. Выспался.
– А зря! Потом пожалеешь! Когда будешь на старости лет вспоминать свою работу в Африке.
– В штатах много темнокожих проституток. А до старости еще дожить надо. Но может, перейдем к делу? И пройдем в кабинет?
– Не хочу. Здесь удобней. Устраивайся, Сиад принесет чаю!
– Я уже заказал ему кофе! Чай мне надоел.
– Эх, Гарри, Гарри, в чае сила, а что в кофе?.. Но ладно, как говорится, каждому свое!
Вошел секретарь. Внес поднос с чашкой кофе для американца и чайником крепкого зеленого чая и пиалой для Фаруха. Поставил поднос перед своим боссом.
Тот махнул рукой:
– Свободен! И проследи, чтобы вблизи комнаты никого не было.
– Слушаюсь!
Сиад вышел в приемную и устроился у тыльной стены, откуда мог слышать разговор бандитов.
Стин спросил:
– Ты, Башир, не слишком ли доверяешь своему секретарю?
На что Фарух ответил:
– А вот это, Гарри, тебя не касается. Или ты будешь мне указывать, кому доверять, а кому нет?
– Ну что ты, я просто поинтересовался!
– Все у тебя, просто, Гарри ... на словах,... но ладно, давай поговорим серьезно. Я готов сыграть на стороне ЦРУ, но ... при одном условии.
– При каком условии?
– У нас доставка крупной партии наркотика рыболовецким траулером в Байдабо запланирована на 28-е число?
– Да! И что?
– Надави на Тони, чтобы он перенес транзит на более ранний срок. Скажем, на 20 мая!
Американец удивленно посмотрел на Фаруха:
– Зачем тебе это надо, Башир?
– Если прошу, значит, надо! И позволь не вдаваться в подробности! У тебя свои интересы, у меня свои!
– Что ты задумал?
– А какая тебе разница? Выполнишь условие, и я отработаю то, о чем ты просишь меня!
– А если я не смогу выполнить твое условие?
– Ничего страшного. Но тогда и я не смогу помочь тебе и в ближайшее время отпущу российское судно за те деньги, которые они смогут мне заплатить. Кстати, я могу в любое время связаться и с русскими и обрадовать их!
– Но ты прекрасно понимаешь, что на Тони практически невозможно оказать давление!
– Понимаю, но не в данной ситуации. Тебе достаточно приоткрыть замысел своих боссов насчет смены власти в Джаббе и предупредить Карабо о том, что если он не обеспечит прибытие груза 20-е числа, то позже из-за мероприятий ЦРУ я не смогу принять товар. Следовательно, все его планы полетят к черту! Карабо вынужден будет отправить наркотик раньше срока. Твое предупреждение Тони не проигнорирует.
Американец поднялся, прошелся по комнате:
– Не знаю, какие цели ты преследуешь, Фарух, но вынужден принять твои условия. Я свяжусь с Тони, он вышлет траулер раньше запланированного срока, но если ты задумал какую-то аферу, то лучше отказаться от нее. Последствия ...
Фарух прервал компаньона:
– Никакой аферы, Гарри. Наличие у меня товара картеля на время вашей операции по смене власти в Джаббе послужит неплохой гарантией тому, что ты не посмеешь нарушить данное тобой слово и никто не решится на мое устранение.
– Ясно! Ты в полной мере намерен использовать изменившуюся обстановку в целях обеспечения своей личной безопасности. Но что или кто помешает убрать тебя, если все же теоретически принять подобный бредовый вариант развития событий, после того как операция в Джаббе завершится и ты вынужден будешь передать товар голландцам?
– Вы сначала завершите свою операцию и получите груз, проплатив в полном объеме мою долю. А уж потом я сам позабочусь о собственной безопасности.
Фарух взглянул на часы:
