Иоганна. Франц не намерен управлять предприятием.

Вернер. Потому что...

Иоганна. Потому что не хочет.

Вернер. Не хочет или не может?

Иоганна (против воли). И то и другое. (Пауза.) Отцу это известно.

Вернер. Тогда что же?..

Иоганна. Перед смертью отец хочет увидеть Франца.

Вернер (с облегчением). Сплошное лицемерие!

Иоганна. Лицемерие. Но не по отношению к тебе.

Вернер встает, направляется к ней, не сводя с нее глаз; она выдерживает его взгляд.

Вернер. Я верю тебе. (Пьет.)

Иоганна с отвращением отворачивается от него.

Ничтожество. (Смеется.) Вдобавок ко всему высохший скелет... а в воскресенье отец еще беспокоился, как бы он не ожирел...

Иоганна (торопливо). У Франца только кожа да кости.

Вернер. И брюшко, как у всех заключенных. (Бросив на себя взгляд в зеркало, бессознательно выпрямляет торс.) Ничтожество! Отребье! Мазохист! (Поворачиваясь к Иоганне.) Ты часто... навещала его?

Иоганна. Ежедневно.

Вернер. Небезынтересно знать, о чем же вы толковали... (Расхаживает по комнате уверенной поступью, которой у него ранее не было.) «В семье не без урода». Не помню, кто это сказал. Трагично, но правильно. А? А мне всегда казалось, что этот урод — я. (Положив руки на плечи Иоганны.) Спасибо, жена; все, что я узнал, полностью освободило меня... (Тянется за бокалом.)

Иоганна его удерживает.

Хорошо, хватит пить! (Подбрасывает бокалы, они падают и разбиваются.) Пусть моего брата снабжают бутылками за мой счет. (Смеется.) А что касается тебя, ты его больше не увидишь: я запрещаю.

Иоганна (все тем же ледяным голосом). Прекрасно. Увези меня отсюда.

Вернер. Я повторяю, ты меня успокоила... мне бог знает что померещилось... теперь все наладится, все будет отлично...

Иоганна. Не для меня.

Вернер. Не для тебя? (Глядит на нее, выражение лица его внезапно меняется; он как-то сразу весь поник.) Даже если я поклянусь, что с сегодняшнего дня я стану другим, я переродился... я поставлю их на место...

Иоганна. Все равно.

Вернер (неожиданно). Вы что же, занимались там любовью? (Неприязненно смеется.) Признайся, я не рассержусь на тебя... ему надо было только свистнуть, и женщины сразу ложились к нему в постель. (Гадко глядит на нее.) Кажется, я задал тебе вопрос?

Иоганна (ожесточенно). Я тебе никогда не прощу, если ты заставишь меня отвечать.

Вернер. Можешь не прощать, но отвечай.

Иоганна. Нет.

Вернер. В таком случае чего же ты боишься?

Иоганна (по-прежнему ледяным тоном). До встречи с тобой безумие и смерть неудержимо манили меня. Там, наверху, все началось сызнова. Я не хочу этого. (Пауза.) Его Крабы... — порой мне кажется, я верю в них больше, чем он сам.

Вернер. Потому что ты любишь его.

Иоганна. Потому что в этом вымысле — правда. Сумасшедшие говорят правду, Вернер.

Вернер. В самом деле? Какую же?

Иоганна. Существует только одна правда: жить невыносимо страшно. (Со свойственным ей пылом.) Мне не вынести этого! Не вынести! Лучше снова обманывать себя! Если ты действительно любишь меня, то спаси... (Указывает на потолок.) Он душит меня, этот потолок... Увези меня отсюда, туда, где люди, как все обычные люди, где все себе лгут... пусть будет какое-то движение воздуха... свежий ветер издалека... Мы еще найдем друг друга... Клянусь тебе, Вернер!

Вернер (внезапно в дикой ярости). Найдем? Ха! А как же я могу потерять тебя, Иоганна, когда ты никогда не была моей? Оставь! Я не сочувствия ждал от тебя... Ты надула меня, Иоганна! Я хотел иметь жену, а получил живой труп... Тем хуже, если ты сойдешь с ума, мы останемся здесь! (Имитируя ее.) «Защити! Спаси!» А как? Бежать, да? Об этом ты просишь? (Овладев собой, со злобной и хитроватой усмешкой.) Я погорячился. Прости. У меня нет сомнений, ты сделаешь все и останешься честной женой. Такова твоя роль в жизни. Но только одной тебе это доставит радость. (Пауза.) Через какие мытарства надо будет пройти, прежде чем ты забудешь моего брата? Куда бежать? Спальные вагоны, самолеты, пароходы... Сколько хлопот, и как утомительно... И ты на все будешь глядеть пустым, невидящим взором трагической женщины... прозябающая богачка... ничто тебя не изменит... А я? Ты спросила себя — каково будет мне, что я буду думать все это время? Признать себя побежденным раньше времени, сдаться без слов, убежать... Трус... да, трус — вот таким ты любишь меня, такого способна утешать по-матерински на своей груди. (С силой.) Мы останемся здесь, покуда один из нас троих не околеет — ты, мой брат или я!

Иоганна. Как ты меня ненавидишь!

Вернер. Я смогу любить, когда завоюю тебя, Иоганна! И я буду сражаться, будь спокойна. (Смеется.) Победа мне обеспечена. Вы признаете только силу, вы — женщины. А сила на моей стороне. (Насильно притягивает ее к себе, бесцеремонно целует с животной страстью.)

Иоганна (сжав кулаки, бьет его, вырывается и смеется. Сквозь смех). Ох, Вернер! Уж не думаешь ли ты, что он кусается?

Вернер. Кто? Франц?

Иоганна. Старый солдафон, на которого ты хочешь походить. (Пауза.) Если мы останемся, я буду навещать твоего брата каждый день.

Вернер. Я на это рассчитываю. И каждую ночь будешь проводить в моей постели. (Смеется.) Волей-неволей придется сравнивать.

Иоганна (медленно, с грустью) Бедный Вернер. (Идет к дверям.)

Вернер (внезапно сломлен). Куда ты идешь?

Иоганна (язвительно смеется). Иду сравнивать. (Открывает дверь и уходит, прежде чем Вернер успевает остановить ее.)

Занавес