– Я только хотел передать вам то, что говорят другие. Думал, вам будет интересно знать. Они не могут убить меня за это.

– Они не могут, – сказал Кольм, – зато я могу.

Не будь он так зол, пожалуй, рассмеялся бы. Парни до того испугались, что, пытаясь убежать, наткнулись друг на друга.

Как бы Кольм в ярости не убил Босуэллов, подумала Габриела. Киннон и Эдвард совсем еще молодые и глупые. Им, видно, нечем было заняться, раз они проделали столь долгий путь только ради того, чтобы посмотреть, как она отреагирует на сплетни о ней. Смерти они не заслужили, а припугнуть их стоит.

– Вождь, как я рада, что вы дома, – сказала она елейным голоском. – Не желаете послушать, что говорят обо мне Босуэллы? Вас это позабавит.

Лицо Киннона покрылось красными пятнами, лицо Эдварда смертельно побледнело.

– Вряд ли меня это позабавит, – сказал Кольм. Он обнял Габриелу и поцеловал на глазах у изумленных Босуэллов, после чего обратился к ним:

– Но я послушаю, что вы говорили о леди Габриеле, которая скоро станет моей женой.

– Скоро станет… – Киннон судорожно сглотнул.

– Вашей женой? – вне себя от страха произнес Эдвард. – Мы не знали. Мы бы ни за что…

– Ни за что не стали клеветать на леди Габриелу? Вы это хотели сказать? – спросил Кольм.

От злости он готов был придушить этих глупцов. Вместо этого он все крепче прижимал к себе Габриелу и понял это только после того, как она ущипнула его.

– Мы хотели посмотреть, как она выглядит. Мы слышали, она очаровывает мужчин, и хотели на себе это испытать, – объяснил Киннон.

– Мы только повторили то, что слышали от других, – сказал Эдвард.

Люсьен и Фост почти вплотную подошли к Киннону и Эдварду. Оба с надеждой смотрели на Кольма, ожидая, когда тот прикажет избавиться от негодяев.

Габриела почувствовала, что судьба двух Босуэллов в ее руках.

– Киннон и Эдвард поведали мне удивительную историю. Оказывается, я уже родила четверых детей, всех, разумеется, вне брака и от четырех разных мужчин. Но что самое удивительное, все это случилось за один год. – Она рассмеялась и добавила: – До чего же, оказывается, я любвеобильная!

– Все это выдумки, – заявил Киннон. – Теперь-то мы понимаем. Ведь понимаем, Эдвард?

Его приятель энергично закивал:

– Понимаем. Еще как понимаем.

– Если нам позволят уйти, мы никогда больше не будем передавать сплетни о леди Габриеле. Будем говорить о ней только хорошее. Расхваливать ее.

– Люсьен, Фост, отойдите. Габриела, иди в дом, – распорядился Кольм.

Габриела хотела спросить, что он с ними сделает, но понимала, что задавать подобные вопросы при посторонних нельзя. Не убьет же он их, право.

Она неспешно удалилась. Босуэллы говорили о ней гадости. И все же ей было их жаль.

Кольм заметил, что Габриела не торопится уходить. Позже он напомнит ей о послушании. Она наполовину англичанка, видимо, поэтому такая своевольная.

Он вернулся к Босуэллам, у которых тряслись поджилки:

– Когда очнетесь, пойдете к своему вождю и расскажете о том, что здесь произошло сегодня. Не вздумайте ему лгать. Я об этом узнаю. Скажите ему, что единственная причина, по которой я сохранил вам жизнь – это то, что вы рассмешили мою будущую жену.

Эдвард кивнул.

– Мы передадим вождю все слово в слово, – пообещал он.

Киннон поскреб подбородок.

– Вождь, вы сказали – когда мы очнемся. А что вы…

Он так и не закончил. Кольм двигался так быстро, что ни Киннон, ни Эдвард так и не поняли, что случилось. Времени среагировать у них просто не было. Секундой позже оба лежали на земле.

Люсьен одобрительно кивнул, Фост ухмыльнулся.

Кольм бросил на Босуэллов взгляд и приказал:

– Привяжите их к лошадям и выпроводите с моей земли.

Несколькими минутами позже, по дороге на кузницу, Кольм все еще неистовствовал. Да как смели эти Босуэллы говорить гадости о Габриеле?! Ведь все, кто ее знал, не сомневались в том, что она добрая, милая женщина. И уж конечно, непорочная. Нужно было убить негодяев. Габриела расстроилась бы, зато у Кольма настроение было бы куда лучше.

Он неожиданно остановился. Когда ее чувства стали столь важны для него?

Кольм попытался выбросить Габриелу из головы. У него полно дел. Он дошел до кузницы, где обсудил с кузнецом новые лезвия для мечей, после чего поднялся на холм. Там шла тренировка у новичков из дружины. Они держали щиты, но ни один не умел пользоваться доспехом. Некоторые пытались использовать его как оружие. Кольм решил, что им еще рано брать в руки мечи. Брейден орал на них, но