– Да. Так вы уже слышали о происшествии?

– Я видел его, – ответил отец Гилрой. – Бедолагу привезли в аббатство.

Барон от удивления лишился дара речи.

– Вы получите отпущение всех грехов, хоть вы и англичанин, если вернетесь и скажете вождю Бьюкенену, чтобы он, в свою очередь, оповестил вождя Макхью, – сказал Гилрой.

Пока барон Джеффри раздумывал об услышанном, отец Гилрой взобрался на лошадь и поспешил ретироваться.

– Стой! – крикнул ему барон. – Ты от меня так просто не уйдешь. Лайам жив?

Отец Гилрой пришпорил лошадь, чтобы та прибавила ходу, и крикнул, не оборачиваясь:

– Надеюсь, Бог не оставил его своей милостью.

Вожди кланов, живших на Северном нагорье, были людьми вспыльчивыми. Они славились своим непредсказуемым, безрассудным и грубым нравом. А также отличались жестокостью. Но скажи им об этом барон Джеффри в лицо, они решили бы, что барон им льстит.

Да, они были странными людьми, особенно вождь Бродик Бьюкенен. При встрече Бродик вновь сказал Джеффри, невзирая на родство, что на дух его не переносит, ведь он англичанин. Но поскольку его жена и племянница Джеффри тоже англичанка, добавил, что не терпит не всех англичан, а лишь некоторых.

Вождь грубо сказал Джеффри, чтобы ноги его не было на землях клана. Но Джеффри знал, что если он послушается родственника и не будет навещать его при случае – а его визиты в Шотландию не смогут остаться незамеченными, – тот воспримет это как смертельную обиду и станет мстить.

Барон нанес визит вежливости лишь однажды, сразу после свадьбы Бродика с леди Джиллиан. Дядя Морган просил его навестить Джиллиан. Морган, младший брат отца Джеффри, был раздражительным и замкнутым стариком. Он почему-то считал, что Джиллиан будет хорошо среди шотландских горцев. К своему удивлению, Джеффри обнаружил, что его дядя оказался прав и леди Джиллиан вполне счастлива в браке. Она приняла гостя с должным гостеприимством, и это несколько сгладило грубость ее мужа.

Хотя Джеффри ни за что не признался бы в этом Бродику, визит к нему произвел на Джеффри впечатление. Они жили не в замке, а в скромной хижине, чуть больше той, в которой жила прислуга Джеффри. Впрочем, ни Бродика, ни Джиллиан этот факт, похоже, не смущал, их занимали более насущные проблемы. Основной обязанностью Бродика было защищать жену и интересы клана. Джиллиан, конечно, хотелось присутствовать на свадьбе Габриелы, но поскольку она сказала Бродику, что он скоро станет отцом, тот наотрез отказался отпускать жену.

Монах, рассказавший Джеффри о судьбе Лайама Макхью, спешил так, словно за ним гналась свора диких псов. Вскорости он исчез за поворотом.

Джеффри вернулся во владения Бьюкененов, и Бродик не был рад видеть родственника так скоро.

Вождь ринулся на Джеффри как на врага. Он был высок и мускулист, тело его покрывали боевые шрамы, а взгляд не предвещал ничего хорошего. Рядом с вождем шел свирепый воин по имени Дилан. Затем к встречающим добавилась еще пара воинов.

Джеффри не торопился спешиться и дождался, пока Бродик сам подойдет к нему. Вождь встретил его, не скрывая враждебности, но барон и не ждал от него иного.

– Я думал, что избавился от тебя.

Джеффри пропустил оскорбление мимо ушей.

– Лайам Макхью в Арбейнском аббатстве.

Бродик поумерил свой пыл.

– Он жив?

Барон передал слова монаха.

– И что же, гром его раздери, означают слова «надеюсь, Бог не оставил его своей милостью»? Лайам либо жив, либо мертв.

– Должно быть, он хотел сказать, что Лайам Макхью был жив, когда он оставил его, – предположил Джеффри. – Передашь это вождю Макхью?

– Передам.

Бродик повернулся к барону спиной и пошел прочь, попутно отдавая приказы своим людям. Сам он собирался вместе с Макхью ехать в Арбейнское аббатство. Он был уверен, что Кольм Макхью готов на все, чтобы выведать, кто обошелся так с его братом. Даст Бог, Лайам будет жив, когда они доберутся до аббатства.

Пока Гилрой набирался храбрости, чтобы сообщить родным Лайама о его местонахождении, Габриела готовилась к свадьбе. Каждый вечер, когда все ложились спать, она навещала Лайама. Тот не приходил в себя. Ее телохранители охраняли его покой. Когда Лайам наконец очнулся, отец Франклин терпеливо разъяснил ему, что, хотя храм Божий и является святой землей, где творить зло грешно, он не может гарантировать, что какой-нибудь язычник не проникнет сюда, чтобы довершить свое черное дело, а посему рисковать не стоит. Он сказал Лайаму, что леди Габриела прибыла в аббатство для венчания и любезно согласилась выделить ему охрану. Лайам был еще очень слаб и не стал возражать. Лайам не говорил со стражей, он не понимал их языка.

Когда Лайам пришел в себя, отец Гилрой решился доставить послание и отправился в путь на рассвете следующего дня. Вернулся уже затемно. Он постучал в дверь леди Габриелы, и она рада была видеть его, хотя и удивилась, что он вернулся так скоро. Она проводила его на балкон, усадила на стул и сама села напротив.