философ, но при этом джентльмен. Ах, сколько же приятных минут нас ждет! Итак, до встречи в субботу.
«Дорогая Шарлотта!
Прошу простить, что раньше не написал ответ на твое милое письмо, и очень жалею, что с тобой не встретился. Где же ты пряталась на этой вечеринке? Мы увидимся обязательно. Сейчас это невозможно, потому что я на время уезжаю из Лондона. Мне нужно в Кембридж, где состоится разговор по поводу создания у них постоянной экспозиции моего собрания китайского фарфора. Кроме того, есть и еще визиты. Как много, оказывается, занятий может быть у человека, вышедшего на так называемую пенсию. Мы все же должны встретиться, поговорить о давних временах. Как только вернусь в Лондон и расписание дня станет не таким напряженным, с великим удовольствием назначу тебе встречу в каком-нибудь ресторане. Итак, если ты не против, дам о себе знать немного позже. А пока с наилучшими пожеланиями, аu revoir.
Мэтью».
«Дорогой Людвиг!
Жалею, что с тобой не встретился. Я был очень занят, но без особого, как оказалось, эффекта. Эта миссия, а точнее, христианская миссия для моряков – сейчас ни больше ни меньше, как склад старой одежды. Ты, наверное, удивляешься, что при нашей системе социального обеспечения так много людей, а особенно детей, не имеют хорошей одежды. Но я не об этом хотел писать. Итак, вкратце о проблемах жилья в Нотинг-Хилл. Убеди Грейс или кого-нибудь еще навестить Шарлотту. Насколько мне известно, она продолжает жить одна в доме моего отца. Женщины типа Шарлотты куда безумней, чем кажутся. Мне бесполезно туда ходить. Она решила бы, что я ее жалею, и была бы права. Кроме того, надо как можно быстрее забрать ее из этого дома, чтобы отцу было где жить с Дориной. Такие мелкие детали на самом деле оказываются очень важны. Тут помогут деньги. Они есть и у Мэтью, и у Грейс. Господи, неужели люди не могут тратить их разумно? И почему Шарлотта не может поехать в путешествие? Прости, что беспокою тебя этими скучными делами, слышал, ты перебрался к Мэтью, чему можно только позавидовать. Прости за безалаберность письма. Я становлюсь безалаберным типом. Увидимся.
«Сестренка!
Ради Бога, не разноси вокруг, что я не симпатизирую Р. Парджетеру! Такой глупой идее не место в светском обществе! Ну как может не нравиться господин с яхтой, да еще собирающийся посетить Греческий архипелаг? Так вот теперь, будь добра, ходи по всем домам и всем рассказывай, как глубоко твой брат уважает не понятого Парджетера, попутно внушай, как оный брат умен, как здорово разбирается в корабельных снастях, как хорошо знает классику и все такое прочее. У Ральфа все на мази. Я тебе потом расскажу (пока я еще очень несчастен). Спасибо за сведения о том, что Э. Колиндейл обожаема Р. Одмором. Я это и подозревал. Слава Богу, она влюблена в Парджетера, этого славного парня. Не говори ничего глупого Ральфу, если увидишь. А может, я сам выберусь тайком. Спасибо за чек, но когда я сказал «деньги» – я имел в виду ДЕНЬГИ. Пошли пятьдесят фунтов, пожалуйста. Ну и везет этому Монкли, как покойнику. Вот что значит связаться с Остином. Передай от меня привет Мэтью. Он и в самом деле меня помнит? Мэтью, конечно, старый прохвост в некотором смысле, но он куда значительней всего нашего прогнившего круга. Хранишь ли ты свое целомудрие? Я подразумеваю, духовное?
P.S. По поводу дружек предупреждаю: Генриетта Сейс – ВЕДЬМА!»
«Дорогая мама!
Прочитал твое письмо с глубокой болью и волнением. Я тоже скучаю и очень хотел бы вновь обнять тебя и отца. Не буду писать слишком подробно. Как и раньше, я повторяю: не соглашусь ни по каким соображениям, ни религиозным, ни моральным, утверждать, что я пацифист, потому что им не являюсь. И не являюсь противником войн как таковых, а только этой конкретной войны. Вернувшись, я потеряю место в Оксфорде, перечеркну свое будущее в США, и, что хуже всего, у меня отнимут паспорт. Если я совершенно сознательно и искренне считаю, что в мою жизненную задачу не входит сделать из себя мученика протеста, в таком случае чувство ответственности и здравый смысл подсказывают мне, чтобы я оставался здесь. Обдумай все еще раз, мама, рассмотри все стороны этого вопроса. И поверь, что так же поступил бы я и в том случае, если бы не был обручен с англичанкой.
Не могу, да и не хочу откладывать свадьбу. Свадебное платье заказано, наряды для дружек уже шьются. (У нас будет одна дружка взрослая, вторая – маленькая девочка.) Все устроено. У нас уже есть дом в Оксфорде, а в конце недели собираемся купить мебель. Без малейшего легкомыслия, без всяких сомнений… свадьба состоится в августе. Прошу вас, приезжайте на свадьбу и обязательно вдвоем. Расходы оплатит Грейс. Ваше присутствие сделает полным наше счастье, без вас же оно будет иметь грустноватый оттенок. Очень вас прошу, и простите своему сыну, который иначе не может поступить! Целую тебя и отца.
– Остин пришел, – сообщила Мэвис. – Хочешь его видеть?
Дорина поспешно отложила книжку. Залилась румянцем, глубоко вздохнула, коснулась рукой шеи. Потом быстро встала и закрыла окно, как будто это было важно. Солнце отразилось в белизне рамы, заиграло на коричневой стене, на акварельках Дорины и ее отца.
– Да. Я его ждала.
– Он здесь. Я буду рядом.
Вошел Остин. Мэвис затворила за собой дверь.
Он смотрел на Дорину, а Дорина уставилась в пол. Потом села и, не глядя, жестом пригласила его сесть.
Было видно, что Остин постарался одеться как можно лучше: светло-серый твидовый костюм, с которого почти начисто были удалены пятна от вина. Он приобрел и новые очки взамен сломанных. Белая поплиновая сорочка и зеленый галстук от Беллини. Светлые волосы хоть и спутаны слегка, но старательно вымыты. Эти волосы и ярко-голубые глаза делали его похожим на юношу. Но сейчас Дорина видела только не очень хорошо вычищенные ботинки.
– Добрый день, – сказал он.
Дорина беззвучно пошевелила губами.
Остин сел рядом с ней, протянул руку и осторожно прикоснулся к колену. Дорина вскинула голову, потерла глаза.
– Здравствуй, Остин!
– Здравствуй, любимая!
– Не сердись…
– За что, глупенькая? Ты читала книжку? Какую?
– «Властелин колец».
– Интересная?
– Да.
– Дори…
– Любимый…
– Плохая из нас пара. Не плачь. Я не стою твоих драгоценных слез.
– Прости, сейчас пройдет.
– Что я вижу, как тут чисто. Ни пылинки. А я… там, где я живу… полно пыли, грязи, во всех углах. Мерзость.
– У нас миссис Карберри убирает. Она очень аккуратная.
– Хотелось бы, чтобы и у нас была такая миссис Карберри. Знаешь… ах, Дори, я так по тебе скучаю.
– Мы будем снова вместе. Чувствую, что приближается решающая минута. Не могу объяснить. Нам надо найти место, где мы могли бы жить вместе. Смотрю сейчас на тебя и не понимаю, в чем была ошибка, как будто забыла…
– Знаю. Я тоже забыл. Можно к тебе притронуться? – Он взял ее за руку. – Дори… ты глупенькая… правда?
