— А где вы остановились в этот раз? — я невольно затаил дыхание. Такие сведения могли пригодиться Скифу в поисках пропавшей группы.

— Не знаю. Знаете, такая база. Из двух залов. В первом зале — такие «стол» и «скамейки» из кусков ракушечника. Ну, как на этой базе. Во втором зале — просто такая пещерка, в которой можно спать. Сам вход на базу очень тесный. Кажется, над ним что-то было нарисовано…

— Пятерка? Пятерка в треугольнике?

— Ага. Точно. Голландец нашел эту базу в прошлый раз, ну когда был здесь со своими дружками, и сказал, что хочет посмотреть, что в окрестностях.

— Голландец?

— Ну… Эдик. Это у него кличка такая. Он водит нас сюда. Говорит, мы — настоящие диггеры.

— А сколько вас пошло в этот раз?

— Семеро. Лера, Голландец, двое его дружков, они всегда ходят с ним, Ника и еще одна такая девчонка. Новенькая. Все время забываю, как ее зовут. Ну и я.

— А как вы попали под землю? Через какой вход?

— Ну… на пустыре, около мусорной свалки, есть овраг. В одном месте там такая дырка в склоне. Кажется, там что-то провалилось. Знаете? Там еще нужно какое-то время ползти до первого перекрестка.

Это — Воронка Четырех. По крайней мере описание совпадает. Скиф будет счастлив.

Кажется, я даже знаю, как они нашли базу.

— А как вы шли на базу от этого перекрестка, ты помнишь?

— Ну… это… нас же вел туда Голландец.

— Но ведь он как-то ориентировался?

— Вообще-то да. Да. Что-то такое — какие-то стрелки. По-моему такие черные стрелки с большой буквой «N» на каждом перекрестке. Он сверялся с ними.

Сходилось все. Они попали в Систему через Воронку Четырех, потом пошли по трассе Маркшейдеров и остановились на Пятом Пикете. Вот бы еще узнать в какой район их занесло, после того, как они оставили на базе свои вещи.

— Здорово. У тебя классно получается запоминать такие штуки. Серьезно.

— Спасибо.

— А ты не запомнил ничего такого, перед тем как?.. — я замялся, подбирая слово.

— Перед тем как… заблудиться? — он даже попытался сказать это спокойно.

Процентов на семьдесят это ему удалось. Зря я спросил… Напомнил парню о случившемся. Это совсем не то, о чем стоит вспоминать. Ему еще долго будет сниться эта глухая темнота. — …там было такое странное место, с черными стенами. В катакомбах они желтые или коричневые, а там были черные. Но это не там, где… — его голос дрогнул, — А дальше. То есть раньше. Но все равно где-то рядом. Я знаю, что Голландец рисовал метки. Мелом, — я невольно поморщился. Чайники. Любители. Белый мел на желтых ракушняковых стенах почти не виден. Опытные люди используют толстые брусочки графита, оставляющие хорошо заметные черные метки. Такими брусочками при желании легко разжиться, например, в троллейбусном депо, — И еще там был крест.

— Крест? Ты видел нарисованый на стене крест?

— Нет. Каменный. Там был небольшой зал, в котором он стоял. Мы прошли мимо него, как раз перед тем, как… — голос Руслана сорвался, словно что-то застряло у него в горле. Кофе в кружке плеснул, переливаясь через край.

Я посмотрел на часы. Больше часа ночи. Все. Хватит с парня допросов. Тем более Скиф просил поторопиться.

— Ладно, идем, — сказал я, доставая фонарик и гася свечу. Руслан молча кивнул и протянул руку, чтобы поставить кружку на камень. Я посветил ему фонариком и вздрогнул. Рука Руслана была багрово- красной с выступившими в нескольких местах громадными волдырями. Ожог. Без всякого сомнения — ожог. Во всю кисть. Первая степень, плавно переходящая во вторую.

— Ну, как?

Поворот. Ацетиленовая горелка Скифа шипит, разгоняя темноту и выдирая из нее желтые неровные стены коридора. Мы идем пригнувшись — потолки в этом районе предельно низкие.

— Я отвел его на Трилистник. К своим. Нечего ему сидеть у вас на пустой базе.

— Хорошо. Но я имел в виду не это. Что ты думаешь про всю эту историю?..

Аккуратно, здесь свежий обвал.

— Не знаю, — ответил я, карабкаясь по камням через обвал вслед за Скифом, — На первый взгляд — обычная история. Если бы не этот бред про какие-то там волны…

Собственно сам бред — ерунда. Если учесть, сколько он бродил по Системе в одиночку… Иногда и не такое услышишь от заблудившихся, но…

— Что за «но»?

— Ты его руки видел?

— Видел…

— Это ожоги. Сильные ожоги. Где в Системе его угораздило так обжечь руки?

— Не знаю… Не знаю… Мне не нравится эта история с пропавшей группой. Очень не нравится. Кривые Ворота — плохой район. Нехороший. Очень нехороший. С Системой тут в последнее время творится что-то странное. Кота помнишь?

— Да, — сухо ответил я. Кот пропал две недели назад. Вопреки всем соображениям безопасности, Кот имел привычку ходить под землю в одиночку. Две недели назад он не вернулся из Системы. Его искали несколько дней. Он был опытным спелеологом.

Очень опытным. Скорее кошка не нашла бы дорогу домой, чем Кот — заблудился в Системе… Спасатели нашли только базу, где он оставил рюкзак с вещами. Сам Кот исчез. Бесследно. Пропал без вести.

— Я видел его за день до того, как он пропал, — некоторое время Скиф шагал молча, будто колебался — стоит говорить мне или нет, — Он упомянул, что мимоходом хочет заглянуть на Кривые Ворота. Что он давно там не был… Знаешь, пусть это окажется всего лишь глупым совпадением, но… Береги голову. Мы уже пришли…

Мы остановились перед прямоугольным отверстием в одной из стен коридора. Эти маленькие, тесные прямоугольные проломы называют шнёрами. На стене над шнёрой, куском графита была уверенно нацарапана жирная черная пятерка, заключенная в треугольник. Шнёра вела на базу Пятый Пикет. Руслан описал её достаточно точно — вполне приличная база, состоящая из двух залов — «кухни» и «спальни».

Протиснувшись в шнёру, Скиф разогнулся. Сняв с плеча ацетиленовую лампу, он пристроил её на ближайшей груде камней у стены. Я протиснулся следом. Здесь можно было выпрямиться, без риска зацепить потолок макушкой.

«Кухню» освещала свеча, укрепленная на ржавой консервной банке, прибитой к стене еще более ржавыми гвоздями. Центр «кухни» занимал сложенный из прямоугольных кусков ракушечника длинный «стол». Вдоль него вытянулись две каменные «скамейки».

Закопченный примус сиротливо прислонился к углу «стола». Рядом валялась охапка каких-то вещей.

На одной из «скамеек», сидя на расстеленном пенополиуретановом коврике (в народе такие именуют «карематами» или «пенкой»), дремал высокий широкоплечий поисковец в потрепанной, вымазанной в желтой пыли, камуфляжной куртке и завязанном по-пиратски черном платке-бандане. Он приоткрыл сонные глаза и посмотрел в нашу сторону.

— О!.. Мышь!?? — сказал Антон, просыпаясь окончательно.