- Но никто из них не играет в эти игры с лошадиными головами?

- Послушай, Томми-бой, если 'Люди-лягушки' решат подсунуть тебе в постель отрезанную голову, то это скорее всего будет твоя собственная голова.

- Это утешает.

- А что, собственно, случилось, Томми? Признаться, ты меня заинтриговал.

Томми вздохнул и бросил взгляд за окно кабинета. Оно осталось незанавешенным, и он видел, как плотные клочковатые тучи понемногу затягивают луну, продолжавшую серебрить их неровные края.

- Тот материал, который я приготовил на прошлой неделе для раздела 'Шоу и развлечения'... Мне кажется, кто-то пытается отомстить мне за него.

- Тот, где говорится о талантливой девочке-фигуристке?

- Да.

- И об одаренном маленьком мальчике, который играет на пианино как взрослый мастер? За что же тут мстить?

- Видишь ли...

- Кого ты мог задеть этой статьей? Разве что другого шестилетнего гения, который считает, что это он должен был красоваться на первой полосе. И за это он поклялся переехать тебя своим трехколесным велосипедом.

- Видишь ли, Сэл, - снова сказал Томми, понимая, как глупо все это звучит, - в этой статье подчеркивалось, что далеко не все дети, происходящие из вьетнамской общины, обязательно пополняют собой ряды уличных группировок.

- Ну-у-у... - протянул Сэл, - тогда конечно. Полемика, брат, это уже серьезно.

- Мне пришлось сказать несколько нелицеприятных слов в адрес 'Парней из Натомы', 'Парней из Санта-Аны' и всех тех, кто в конечном итоге выбрал скользкую дорожку.

- Ну и что? Одна-две строки на весь подвал. Ну, параграф, как максимум. Эти парни не настолько чувствительны. Томми. Несколько резких слов вряд ли способны заставить их вступить на тропу войны.

- Хотел бы я знать...

- На самом деле им глубоко плевать, что ты там себе думаешь, потому что для них ты - вьетнамский эквивалент дяди Тома, только без хижины. Кроме того, как мне кажется, ты слишком хорошо о них думаешь. Лично я не уверен, что эти задницы вообще читают газеты.

Темные тучи, гонимые ветром с запада, заметно сгущались, наползая с океана. Луна погружалась в них постепенно, исчезая с небосвода словно лицо тонущего в холодном море пловца, и ее свет на оконных переплетах то мерк, то снова проступал безмятежным белым сиянием.

- А что ты скажешь насчет женских банд? - спросил Томми.

- 'Девчонки Уолли', 'Всадницы из Помоны', 'Грязные Панкушки'... Не секрет, что они могут быть гораздо более жестокими, чем мужчины, но я все равно не думаю, чтобы они могли заинтересоваться тобой. Сам посуди, если бы их было так легко завести, они выпотрошили бы меня как рыбу еще несколько лет назад. Давай, Томми, не темни! Выкладывай, что у тебя случилось. Из-за чего ты так разнервничался?

- Из-за.., куклы.

- Какой куклы? Барби? - Сэл заметно оживился.

- Признаться, она выглядит несколько более зловеще.

- Да, Барби уже не та... Не нагоняет такой жути, как когда-то. Пожалуй, в наше время она никого особенно не испугает.

Томми коротко рассказал Сэлу о странной кукле со зловещими крестообразными стежками, которую он подобрал на крыльце собственного дома.

- Судя по твоему рассказу, 'Пехотинцы Пиле бери' тоже начали панковать, - задумчиво произнес Сэл.

- Это все очень странно, - откликнулся Томми. - На самом деле гораздо более странно, чем можно выразить словами. Ты даже не представляешь себе...

- А что говорится в записке? Неужели ты совсем не можешь читать по-своему, по-вьетнамски? Хотя бы немножко?

Томми достал записку из кармана и снова развернул ее.

- Нет, - сказал он и покачал головой, хотя Сэл не мог его видеть. - Ни слова.

- Что ж ты так, сырная головка? Отрываешься от корней?

- Можно подумать, что ты очень за них держишься! - едко заметил Томми.

- Еще как, дружище! - В подтверждение своих слов Сэл бегло произнес несколько фраз на певучем итальянском языке и снова перешел на английский.

- Кроме того, я каждый месяц пишу своей матери на Сицилию огромное письмо. В прошлом году я прожил у нее почти весь отпуск - две недели с маленьким хвостиком.

Томми почувствовал себя еще большей свиньей Прищурившись, он еще раз проглядел три колонки иероглифов и сказал неуверенно:

- Это старая вьетнамская письменность, которая использовалась до того, как мы перешли на латиницу. Для меня это так же непонятно, как санскрит.

- Ты не мог бы переслать мне текст по факсу? Я постарался бы найти здесь кого-нибудь, кто перевел бы ее для нас.

- Конечно.

- Я перезвоню, как только узнаю, о чем говорится в этом послании.

- Спасибо, Сэл. Да, кстати, знаешь, что я сегодня купил?

- Откуда же мне знать? Да и с каких это пор нормальные мужики начали обсуждать покупки?

- Я купил 'Корвет'.

- Ты серьезно?!

- Да. Кузов ЛТ-1 'купе', цвет - светло-голубой металлик.

- Поздравляю, Том, дружище!

- Двадцать два года назад, - сказал Томми, - когда мы - отец, мама, братья и сестра - вышли из здания службы иммиграции и я впервые в жизни сделал шаг по настоящей американской улице, я увидел проезжающий мимо 'Корвет' и понял: это то, что мне надо. Тогда в этой волшебной, изящной машине, которая бесшумно промчалась мимо, заключалась для меня вся Америка.

- Я понимаю, Томми. Рад за тебя.

- Спасибо, Сэл.

- Может быть, теперь ты сможешь познакомиться с настоящими девушками и тебе не придется заниматься сексом с надувной резиновой куклой, как думаешь?

- Жопа ты!.. - дружелюбно откликнулся Томми.

- Ну ладно, перешли мне записку.

- Будь готов, - сказал Томми и дал отбой. В углу его кабинета стоял небольшой 'ксерокс'. Не зажигая света, Томми сделал светокопию странной записки, снова убрал оригинал в карман и отослал копию Сэлу в 'Реджистер'.

Телефон зазвонил уже через минуту. Это был Сэл.

- Нет, приятель, с тобой точно что-то не в порядке, - сказал он. - Должно быть, ты сунул записку в факс не той стороной. Я получил чистый лист бумаги с твоим телефонным номером в верхней части.

- Да нет же, я сделал все правильно! - запротестовал Томми.

- Ты способен разочаровать даже надувную женщину, - вздохнул Сэл. - Попробуй-ка еще раз.

Включив свет, Томми снова вернулся к факсу. На этот раз он был очень внимателен и вставил копию записки в аппарат так, чтобы лицевая сторона со странными иероглифами оказалась внизу. Нажав кнопку, он проследил за тем, как резиновые валики протягивают единственный лист бумаги через приемную щель. В маленьком окошке сообщений высветился номер факса Сэла и слово 'Отправка'. В следующую секунду листок с иероглифами выскользнул из факса, а в окошке сообщений появилось слово 'Принято'. После небольшой паузы факс-аппарат автоматически отключился.

Снова зазвонил телефон.

- Ну что, мне приехать и показать тебе, как это делается? - сердито спросил Сэл.

- Ты хочешь сказать, что опять получил чистую страницу?