- В какие тарелки? - заорал Сигма.

- В те, которые на стрелковом стенде бьют, сэр, - пояснил Траутман. - Из дробовиков. Охотником Сигма явно не был.

- Невзрачная такая девка, - продолжил Траутман, - плюнуть не на что... Индианка, это уж точно. И стреляла, заметьте, не на манер Сильвестра Сталлоне, остолопа гнусного, Рэмбо хренова, который за экраном телевизионным пушку от пугача отличить не сумеет, а с бедра палить, видите ли, выучился! Вполне сноровисто девочка целилась! На колено опустилась, приклад в плечо уперла - и знай себе, лупит очередями по три выстрела: тра-та-та, да тра-та-та... Только магазины свежие вставляла, да скалилась, точно полоумная... Зачем, сэр, мы вообще с Мондрагоном связались?

- Не твое дело. Девушка что-нибудь говорила?

- О-о-ой, до-октор!.. Да! Имя... Выкрикивала какое-то имя, сэр. 'Запомните Хорхе Медину'... Кажется, так. Орала, между прочим, сперва по-испански, а потом по-английски повторила, чтоб я лучше разобрал, наверное... Кто, черт возьми, этот Медина?

- Траутман, вы вполне уверены, что генерал Мондрагон убит?

Раненый фыркнул:

- Генералиссимус очень туго соображал даже имея голову на плечах. Не думаю, что от него будет много толку, если голову снесли начисто!.. Сэр...

- Я понял, - сухо произнес Уоррен Сомерсет. - Вы закончили, доктор?

- Да, - ответила Джо. - Почти... Вот, уже закончила.

- Уведите пострадавшего.

Я услыхал, как Траутман удаляется - по всей вероятности, с помощью Рутерфорда. Потом ботинок Сигмы снова пнул меня в бок.

- Нечего лежать, глазки закатив, точно умирать собираешься! Ты за кого нас принимаешь, за болванов?

Именно за них, родимых, я и принимал достойное сборище, возглавляемое Уорреном Сомерсетом, но предпочел воздержаться от неуместных комментариев, которые могли окончиться лишь безудержным избиением несносного умника, сиречь, меня самого.

- Возможно, - прошипел Сигма, - ты и скончаешься от перитонита! Но воспаление брюшины развивается отнюдь не сразу! А до тех пор, сукин сын, еще успеешь четырежды пожалеть, что на свет появился!.. Кто твоя подружка? Что это за гнусная индианка? И кто такой Медина?

Совершенно секретными упомянутые сведения не числились. Я приоткрыл глаза.

- Ее зовут Антонией Сиснерос. Хорхе Медина был ее любовником, осторожным и добросердечным субъектом, работавшим на Вилла Пирса. Медине следовало доставить груз винтовок вашему приятелю Мондрагону; только прибыл Медина с пустыми кузовами, чем и навлек на себя генеральский гнев. Не верил он Мондрагону: отлично понимаю покойника... Мондрагон постарался вышибить из Медины признание, да только мексиканец имел наглость умереть под пытками.

- Да, да! Я слыхал об этом! Просто позабыл имя посредника. Сам понимаешь, мое общение с Пирсом было предельно ограничено, я просил не обременять меня лишними подробностями... А о подружке Медины вообще ни сном, ни духом не ведал!

- Сеньорита Сиснерос, - ухмыльнулся я, - чуток огорчилась безвременной кончиной любимого; достаточно огорчилась, чтобы выместить утрату на каждом и всяком, кто был к оной кончине причастен. Ужасно, между прочим, сетовала на то, что вы добрались до Пирса раньше, чем она сама... Вот и решила заняться непосредственно генералом. И, кажется, своего добилась. Антония происходит из почтенного индейского племени охотников за головами; она принимает кровную месть очень близко к сердцу...

Сигма созерцал меня сверху вниз и блаженно щурился.

- Коль скоро, - процедил он, - девка была близка с Мединой, она, вероятно, знала, где спрятаны винтовки.

- Или знает, - поправил я. - Кажется, сведений о смерти Антонии пока не поступило?

- Или знает, - согласился Уоррен Сомерсет. - А поскольку знает, постольку и тебе рассказала. Наверняка. Не особенно удивлюсь, если ты успел поделиться информацией с очаровательной Джоанной Бекман, доктором нашим драгоценным... Следовательно: я могу допрашивать не одного, а двоих. То есть: коль скоро Марион Рутерфорд, обожающий допросы с пристрастием, переусердствует, занимаясь тобою, или ты, назло врагу, сдохнешь под нажимом - остается милейшая докторесса... Верно? Данные не пропадут безвозвратно... Посему, дружище, яви надлежащее благоразумие.

Сигма поднял руку и сделал повелительный жест. Рутерфорд, он же Танк, он же Альфа, торопливо приблизился. Я мысленно дался диву: не оттого ли эдакая глыба литых мышц забавляется чужими страданиями, подобно худосочному подростку-садисту, что вымещает на беззащитных всю обиду, порожденную дурацкой дразнилкой?

Танк... Это надо же!

Но психиатрия относилась к ведомству Джоанны Бекман. К моей области касательство имела куда более простая задача: орать - ори, а болтать не смей.

- Усадите Хелма, прислоните вон к тому валуну; я думаю, сукин сын отдохнул вполне достаточно, - сказал Сигма Рутерфорду. - Черт возьми, Танк, ты меня разочаровал. Попал почти на фут ниже цели, да еще влево от центральной линии! - Быстро хохотнув, Сомерсет прибавил: - Шучу, шучу! Ты молодец. Давай поскорее приступим к неприятной процедуре, и поскорее с нею покончим... Левая нога его, должно быть, онемела после такого ранения, а нам нужно, чтобы мерзавец почувствовал настоящую боль, верно? Пожалуйста, Марион, сними с него правый башмак вместе с носком и приступай к делу.

Я ощутил оголенной правой ступней тепло отвесно падавших солнечных лучей. Огромный Танк преклонил рядом со мною колени, однако отнюдь не для чистой и бескорыстной молитвы: детина держал наготове большую бутановую зажигалку, из тех, которыми раскуривают сигары и трубки. Я сказал себе: какого лешего? Не впервой, дружище...

Пламя вспыхнуло, накатила жесточайшая боль, я заскрежетал зубами и постарался свести последующие звуковые эффекты к минимуму. Я вовсе не сверхчеловек, орать умеет как резаный - но время орать еще не наступило.

Послышался голос господина Сигмы:

- Ну-с, доктор Беккер?.. Прошу прощения, Бекман... Вы можете прервать истязание одной- единственной фразой. Где спрятали оружие?

- Этот человек, - храбро сказала Джо, - не слишком волновался, когда слушал мои вопли по радио. С какой стати я должна сострадать ему?

Говорила Джо не слишком-то уверенно. Сигма засмеялся. Сделал шаг, отвесил мне здоровенную оплеуху:

- Какой героизм! Какая несусветная глупость... Олух, да мне только и надо было посмотреть на тебя, извивающегося и проклинающего все на свете! Ишь, зазнайка паскудный! Паяц безмозглый! Неужели ты не понял, что мне дела больше нет до этого оружия?

'Очень любопытно', - подумал я. Танк Рутерфорд, наверное, подумал точно так же, ибо сразу же убрал свою дурацкую зажигалку.

- Хоть бы никто, - осклабился Уоррен Сомерсет, - не отыскал теперь окаянного тайника! Пускай винтовки пропадают, пес с ними! Генерал Мондрагон убит, мне с этими запасами больше делать нечего. Да и Вашингтон отменил выданное разрешение; расследовать начал, судя по тому, какое тебе распоряжение отдали... Только революции в Мексике мне сейчас недостает... Предатели!

- Кто? - невинно полюбопытствовал я, стараясь удержаться от болезненной гримасы.

- Вашингтон, - с жаром продолжил Сомерсет, - кишит погаными трусами, неспособными на сколько- нибудь решительные действия. Начинают кампанию, объявляют 'войну', мать их за ногу, но в виду имеют не