снести мне голову с плеч, вытянул меня еще дальше, да еще и повязал вокруг шеи розовую ленточку...

Усталый или нет, довольный или удрученный, я назвался груздем, и, стало быть, у меня не оставалось иного выхода, как залезть в кузов. Теоретически я продолжал с того самого места, где до меня работала Джин. На деле же я и близко не добрался к этому месту и даже не представлял, где его искать. Если верить Джин, незнакомый приглушенный голос по телефону пытался установить с ней контакт; кого-то эта пьющая и разочарованная женщина, не слишком надежный член нашей команды, привлекла настолько, что ее начали прощупывать и даже установили в комнате подслушивающие устройства. В моем распоряжении была только чокнутая девчонка, точившая зубы на красивую и статную любовницу своего пропавшего папаши.

Мне остро недоставало действия. Или двенадцати часов сна. Или месяца на солнце с женщиной по имени Гейл. Я решил, что сейчас не время об этом думать. И, тем не менее, когда рядом со мной притормозил желтый “кадиллак”, думал я именно об этом. Я остановился. Дверца “кадиллака” приоткрылась, и я увидел загорелую и привлекательную физиономию Луиса Ростена.

— Подсаживайтесь, мистер Петрони, — пригласил он. — Я уже давно вас ловлю. Мне нужно поговорить с вами.

Я пожал плечами и забрался внутрь. “Кадиллак” плавно снялся с места и покатил. Что ж, хоть какое- то действие, подумал я. Привалившись плечом к дверце, я разглядывал Ростена, прикидывая, не может ли он оказаться таинственным незнакомцем, беседовавшим по телефону с Джин. Его нерешительный и расхлябанный вид вполне мог оказаться напускным — как, кстати говоря, и донкихотская удаль Оркатта. Впрочем, насколько я мог судить, то же самое в полной мере относилось и к аристократическому высокомерию и безразличию миссис Ростен, а также и к кровожадному пылу хорошенькой малютки Тедди Майклс.

— Я угощу вас чашечкой кофе, — предложил, Ростен. — Только давайте съедем с шоссе... При данных обстоятельствах будет лучше, если нас не увидят вместе.

Я недоуменно пожал плечами.

— Каких еще обстоятельствах? Мне скрывать нечего.

— Кроме убийства, — быстро сказал Ростен. Трудно было даже думать о смерти Джин как об убийстве, но Петрони должен был думать именно так.

— К чему это вы клоните, мистер? — недобрым голосом спросил я. — Разве легавые меня не отпустили?

— Не надо! — поморщился Ростен. — Дело в том, Петрони, что я не слепой и голова на плечах у меня есть, хотя моя жена и считает иначе. Вас трудно с кем-нибудь перепутать. Если бы не я, вы бы вчера попали в серьезную беду. Вот и все, что я хотел сказать.

Я смерил его вызывающим взглядом.

— Окей, — сказал я. — Вы меня видели, но промолчали. И что из того? На что вы рассчитываете? Я вам не позавидую, если вы попытаетесь изменить свои показания. Полицейские с вас три шкуры спустят.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, — покачал головой Ростен. — Я не шантажист. И у меня даже в мыслях нет изменить свои показания. Погибшая женщина для меня ничего не значила; пиетета к закону и правопорядку я тоже не питаю. Однако мне любопытно. Чего ради мисс Майклс вздумалось солгать и выгородить вас? Она вас прежде знала?

Я ответил:

— Она моя пропавшая сестренка. Мы воссоединились после долгой разлуки. Не могла же она послать на электрический стул родного брата!

Ростен недоверчиво покосился на меня, а потом вежливо хмыкнул, давая понять, что оценил шутку.

— Ха-ха. Ладно, не важно. Главное — благодаря ей я разыскал вас. Я догадался, что после случившегося вы рано или поздно попытаетесь встретиться с ней. Мне оставалось только придумать предлог, чтобы улизнуть от жены, и без помех наблюдать за мотелем. Главное, чтобы жена ничего не заподозрила.

— Еще бы, — согласился я. — Не то она подумала бы, что вы увиваетесь за молоденькой красоткой.

Ростен испуганно встрепенулся, как будто услышал что-то неожиданное. Потом снова рассмеялся, несколько нервозно.

— Ха-ха! Да, это тоже верно. Тем более, что Тедди, мисс Майклс, довольно привлекательна. Такие миниатюрные и женственные девушки бывают порой совершенно очаровательны, вы не находите?

Я мысленно представил себе эту миниатюрную женственную девушку, которая, устремив на меня невинный взгляд, кротко спросила: “Сколько вы возьмете за то, чтобы наехать для меня?” Впрочем, я не собирался разочаровывать Ростена, коль скоро он клюнул на кукольный облик Тедди.

— Раз вы так считаете, — спросил я, — не лучше бы вам жениться на такой девушке?

— Возможно.

— С другой стороны, — не унимался я, — богатые женщины бывают порой еще более очаровательными. Ростен расхохотался.

— Если вы пытаетесь меня разозлить, Петрони, то попусту тратите время. Разумеется, моя жена богата. Дьявольски богата. И ни для кого не секрет, что я женился на ней ради денег — если бы не богатство, я бы к ней на пушечный выстрел не подошел.

— По-моему, миссис Ростен весьма привлекательная женщина.

— Это она-то привлекательная? Господи, вы знаете, каково жить с привлекательной женщиной, если у нее миллионное состояние и вдобавок железная воля?

— Нет, — честно признался я. — Не знаю. Мне подобных предложений не поступало.

— Я по натуре человек чувствительный, — сказал Ростен. — Даже порой сентиментальный. А она... Она крайне жестока, Петрони. Ужасная женщина — хищная, эгоистичная, жадная. Патологическая собственница. Однажды она застрелила ребенка — мальчонку, который ночью забрался к нам в дом и стащил серебряный подсвечник. Я только стоял и смотрел, как она заряжает тяжелый дробовик — она обожает охоту, — прицеливается из окна и подстреливает парнишку, как кролика. Когда мы выбрались в сад, мальчик был мертв. Заряд разнес его буквально в клочья. Кошмарное зрелище!

— Что ж, воры тоже рискуют, как и любые другие правонарушители. Да, занятная личность ваша супруга.

— Странно слышать такое от вас. Для вас, по-моему, человеческая жизнь тоже значит немного.

Ну точь-в-точь то же самое, что сказал мне Мак. Пусть, в отличие от Мака, Ростен адресовал эти слова “Хлысту” Петрони, а не Мэтту Хелму, особой симпатии к нему я не почувствовал.

— Во всяком случае, я бы не посоветовал какому-нибудь несовершеннолетнему недоумку красть у меня серебро, — огрызнулся я. — Если бы оно у меня было. А как объяснила случившееся сама миссис Ростен?

Ростен поморщился.

— Она сказала: “Не могла же я позволить ему унести любимый подсвечник моей прабабушки Сэндмен”.

— Значит, ей удалось отвертеться? — спросил я. — Впрочем, чего я спрашиваю — она же не в тюрьме.

— Разумеется, она отвертелась, — хмуро сказал Ростен. — Ей все сходит с рук. Кроме одного раза, разве что. Однажды она пыталась оказать вооруженное сопротивление федеральному правительству — с помощью того же дробовика, кстати говоря.

Они хотели отщипнуть кусок ее родовых земель на побережье залива. Для нужд военно-морского флота, кажется. Но тогда дело закончилось миром. Они сумели убедить ее не открывать стрельбу. Доказали, что она выставит себя в смешном виде, а она больше всего на свете боится показаться смешной. Что ж, кажется, мы приехали. — Он затормозил. Я увидел небольшую забегаловку — скорее даже “заезжаловку”, поскольку официантки принимали заказы и снаружи, лавируя между машинами.

— Если хотите, мы можем попросить, чтобы кофе подали прямо сюда, — предложил Ростен.

— Не возражаю.