Незадолго до Рождества Адам и Майк сопровождали Элинор и Шушу в театр. Обе дамы были весьма польщены обществом таких красивых и блестящих кавалеров (это входило в планы Адама). На них оборачивались, когда они усаживались в королевской ложе, готовясь посмотреть „короля Лира' в постановке королевского Шекспировского театра под руководством Питера Брука.

После, за ужином в ресторане „Савой', Адам сказал:

– Мне не слишком-то понравилось. Все это уж очень мрачно и весьма отдаленно во времени. – А сам он тем временем обдумывал, не следует ли пригласить милых старушек на „Мышеловку' Агаты Кристи.

– Пол Скофилд, по-моему, был очень хорош в роли Лира, – заметила Элинор, стараясь высказываться положительно, поскольку в этот вечер за нее платили другие. – Но, вообще говоря, кто угодно мог бы предсказать этому самоуверенному старому дураку, что случится дальше.

– Не всегда легко понять, что происходит, – возразила Шушу, – если это касается тебя самого.

– Абсолютно верно, – подтвердила Элинор.

– Возьмите, например, этого бухгалтера, которого мы недавно пригласили, – продолжала Шушу. – Это же надо – попасть под суд из-за каких-то несчастных счетов за газ!

– Просто вы сделали неудачный выбор. Я бы никогда не полагался на чужое мнение, – сказал Адам, которого раздражала бестактность Шушу. Некомпетентность бухгалтера привела к тому, что у Элинор оказалась неоплаченной целая куча мелких счетов, и ей пришлось выступать ответчицей по множеству мелких исков, предъявленных газовой компанией.

– Пол Литтлджон очень хорошо все это уладил, – торопливо сказала Элинор. Пол Литтлджон был младшим партнером конторы „Суизин, Тимминс и Грант'.

Шушу уже неоднократно жаловалась подруге, что, пока Джо Грант был жив и занимался делами Элинор, никогда не возникало никаких проблем, более того, он настолько упростил все дела, что Шушу не составляло труда самой разбираться в них, а Адам менее чем за год все основательно усложнил.

В ответ Элинор упрекала Шушу в излишней недоверчивости и напоминала ей, что просто-напросто сама система ее профессионального бизнеса стала более сложной, поскольку Адам реорганизовал ее, создав несколько компаний.

– Да какая нужда была ее реорганизовывать? – сердито возражала Шушу. – Этого не понимаем ни я, ни ты сама. Но ты ведь вечно соглашаешься во всем с Адамом. Что он скажет, то ты и делаешь, хотя, по-моему, многое из того, что он говорит, в армии назвали бы просто…

– Ладно, хватит, – резко обрывала ее Элинор, не допускавшая даже мысли о том, что Адам окажется ненадежным. Это единственный мужчина, к которому она может обратиться, единственный, кто посоветует ей, что делать. Адам понимает ее, он свой человек; он освободил ее от всех забот, чтобы она могла целиком посвятить себя работе. Без него она просто пропадет.

Пока Адам изучал в меню раздел вин, предлагаемых рестораном, к столику подошел официант с серебряным подносом, на котором лежала записка для Майка.

Майк быстро пробежал ее глазами, повернулся на стуле и коротко, но уважительно кивнул в сторону группы мужчин в смокингах, сидевших за лучшим столом в зале.

После ужина, когда Элинор и Шушу удалились „попудрить носики', Адам спросил брата:

– Что это была за записка?

Взгляд Майка был исполнен сострадания и тревоги.

– Я хотел сказать тебе об этом завтра. Я просто не думал, что братья окажутся сегодня здесь. Мне очень жаль, Адам, но они не дадут тебе еще одной отсрочки. Ты должен рассчитаться с ними в десятидневный срок.

– Я что, когда-нибудь не расплачивался со своими игорными долгами? – раздраженно проговорил Адам.

– Нет, но они же не могут позволить, чтобы другие видели, что ты не платишь, когда должен заплатить. Представь, что будет, если все остальные их должники поведут себя так, как ты.

– Остальные должники не оказывают им таких юридических услуг, как я. Мне не раз удавалось вытаскивать их из весьма малоприятных ситуаций.

– Тогда сделай то же самое для себя.

И Майн подозвал официанта, чтобы попросить счет.