Через два дня Лизетт покинула дом вдовы – свое временное убежище. Дом находился недалеко от того места, где все случилось между ней и Даниэлем. Она чувствовала, что он обязательно найдет ее здесь. Надо было срочно искать другое пристанище. Она доверительно объяснила хозяйке, что ее преследует бывший жених, не называя имени Даниэля, и подкупила женщину, чтобы та не выдала ее и не открывала никому дверь, если ее будут искать. Из низкого окна своей комнаты она заметила, как Даниэль бешено проскакал мимо дома, а несколько минут спустя снова услышала стук копыт: он возвращался назад. В этот раз она уже не выглядывала из окна, а когда он стал колотить в дверь, украдкой выскользнула на лестницу и услышала, как он уходил.

Она искренне сожалела, что так быстро рассталась с ним, но не видела для себя другого выхода, потому что их прежние отношения как компаньонов были бы теперь невозможны. Она надеялась, что со временем он поймет и простит ее.

Через день она вернулась к месту их бывшей стоянки, где на траве еще виднелись следы от колес повозки, но побоялась подойти к тому месту, где они любили друг друга. Те минуты были для нее потрясением. Такое сильное чувство, такое блаженство она испытала впервые. Желание побудило ее без оглядки, как в омут, броситься в объятия Даниэля, вытеснить, вытравить из своего сердца Филиппа. Потеряв невинность, она полностью порвала с прошлым. Позади нее остались детство и все, связанное с ним. Она чувствовала полную свободу и благодарность за то, что нашелся прекрасный и сильный мужчина, который избавил ее от мучительного чувства к предавшему ее человеку.

И все же она решила никогда больше не видеть Даниэля. Страсть, бросившая их в объятия друг друга, была началом и концом их отношений. Лизетт была уверена, что у него было много женщин, что он скоро забудет о ней и том, что произошло между ними. Но он навсегда останется в ее памяти – ведь женщина, как она не раз слышала от подруг, никогда не забывает своего первого мужчину, а Даниэль был потрясающим.

На следующее утро сын вдовы отвез девушку в своей двуколке в ближайший городок, в котором не намечалось выступлений Даниэля. Лизетт снова надела свое дорогое зеленое шелковое платье и модную шляпу, которые были на ней до побега. Хорошо все обдумав, она решила ехать поездом до Лиона. Там она подыщет себе жилье и подходящую работу. Она с радостью предвкушала, что у нее будет свой небольшой магазин с квартиркой наверху. То, что Изабель отказала ей от дома, ее не волновало. А если Филиппу вздумается искать ее, то теперь это не имело для нее никакого значения – Даниэль полностью вытеснил его из ее сердца.

На вокзале Лизетт купила билет на вечерний поезд до Лиона с пересадкой в Париже. Сын вдовы, которого она щедро отблагодарила, донес ее чемоданы до багажного отделения и до отхода поезда оставался при ней. В Париже она отправилась в банк, чтобы снять со счета нужную сумму – впервые после своего бегства. До этого ей вполне хватало гонорара, который платил Даниэль. Почтительно взяв у нее бланк с требованием, сотрудник банка попросил ее немного подождать. Он удалился в служебное помещение, но вскоре вернулся и пригласил ее зайти внутрь.

– Доброе утро, мадемуазель Декур, – приветствовал он. – Прошу вас, присядьте.

Он сидел по другую сторону массивного стола из красного дерева и, немного покашливая, изучающее смотрел на нее поверх своего пенсне.

– Вынужден вас огорчить, мадемуазель, но ваш счет закрыт несколько недель назад.

Не веря своим ушам, Лизетт уставилась на него непонимающим взглядом.

– Этого не может быть! По завещанию моего покойного отца я в любой момент могу получить свои деньги.

– У меня нет других объяснений, кроме тех инструкций, которые разосланы во все отделения нашего банка. Прошу извинить, но, если я не ошибаюсь, вам еще нет двадцати одного года, а согласно инструкции вашими финансами пока может распоряжаться только лицо, которое является вашим опекуном.

Он молча наблюдал за Лизетт. Ее лицо выражало растерянность и ужас. Видимо, ему было не впервой видеть подобные реакции.

– Это могла сделать только моя мачеха! – воскликнула Лизетт, пораженная коварством Изабель. – Но разве ничего нельзя сделать?

– Можно, но только если вы получите разрешение от нее самой.

– Это невозможно, – ответила Лизетт и немедленно поднялась. – До свидания, мсье!

Лизетт быстро выскочила на улицу. Она была в ярости от известия, которое ей сообщил сотрудник банка.

Неслыханная подлость! Как только Изабель могла так поступить с ней! Лизетт побрела в сторону ближайшего парка, чтобы присесть на скамью среди цветочных клумб. Дрожащими руками она проверила содержимое своего кошелька и лишь, потом, усевшись на лавку, стала судорожно думать, что делать дальше. По ее подсчетам, этих денег могло бы хватить недели на три, если снять комнату подешевле. Конечно, голодать не придется, но больше месяца на эти деньги не проживешь. Что делать дальше, неясно. У нее еще есть несколько ювелирных украшений, но большой ценности они не представляют, кроме жемчужного ожерелья, которое подарил ей отец. Но разве она может продать его подарок? Другие драгоценности, унаследованные от матери и бабушки, которые она надевала в исключительных случаях, хранились в сейфе в кабинете отца. Она оставила их в замке, совершенно не думая, что ей придется бежать