знаний, проводимого Первыми Колонистами и имевшего, в свою очередь, в своей основе Закон Лиги о культурном эмбарго, который запрещал импорт достижений культуры и техники на колонизируемые планеты.

Концепция ограничения доступа к информации стала краеугольным камнем верелианской культуры, и деление верелианского общества на ранги базировалось на убеждении, что знания и техника должны оставаться под разумным контролем. Отдельные сведения, такие как Истинное Имя солнца, были формальными и символическими, но данный формализм воспринимался с беспредельной серьезностью, ибо в Келшаке знание являлось религией. Для охраны таких неосязаемых священных мест в человеческом разуме были выработаны неуловимые и неуязвимые средства защиты. Запрет мог быть нарушен, только если Рамаррен находился в одном из Мест Тишины и к нему обращался в определенной форме человек, достигший такой же Ступени. В иных обстоятельствах он был просто не способен открыть на словах, письменно или телепатически Истинное Имя солнца родной планеты.

Разумеется, Рамаррен располагал эквивалентными комплексами сведений — набором навыков из области астрономии, которые давали ему возможность прокладывать курс «Альтерры» от Вереля к Земле; знанием точного расстояния между солнцами двух планет; отпечатавшейся в его памяти астронома четкой картиной звездного неба, каким оно видится с Вереля. Синги до сих пор не получили от пленника подобную информацию — скорее всего вследствие того, что его мозг находился в слишком хаотичном состоянии в первые часы после того, как он был восстановлен посредством манипуляций Кен Кениека, а может, и потому, что продолжали функционировать усиленный парагипнотический защитный блок и особые преграды. Зная, что на Земле все еще может находиться Враг, экипаж «Альтерры» отбыл подготовленным. Синги могли бы заставить пленника раскрыть информацию только в том случае, если бы они добились существенно больших успехов в деле изучения мозга, чем верелиане. Им оставалось лишь пытаться сбить его с толку, убедить по-хорошему. Так что в настоящее время он мог не опасаться, по крайней мере, физических мер воздействия.

…До тех пор, пока врагу не станет известно, что он сохранил память Фалька.

Впервые осознав это, он невольно поежился. Раньше подобное как-то не приходило ему в голову. Как Фальк, он был для Сингов бесполезен, но и безвреден. Как Рамаррен, он был им полезен и тоже безвреден. Но как Фальк-Рамаррен, он представлял из себя угрозу, и они этого не потерпят: просто не смогут позволить себе мириться с подобной угрозой.

Кроме того, необходимо было ответить еще на один вопрос — почему они так стремятся узнать, где находится Верель? Какое им дело до Вереля?

И снова память Фалька воззвала к разуму Рамаррена, на сей раз спокойным, жизнерадостным и ироничным голосом. Старый Слухач в дремучем лесу, человек, чувствовавший себя на Земле еще более одиноким, чем Фальк, как-то сказал: «Сингов совсем немного…»

Он назвал это великой новостью, мудростью и советом; и то была чистая правда. Согласно старинным преданиям, с которыми Фальк познакомился в Доме Зоува, Синги были пришельцами из очень отдаленного сектора Галактики, расположенного за скоплением Гиад. Если дело действительно обстояло так, столь невообразимую бездну пространства-времени вряд ли пересекло великое множество Сингов. Их число оказалось достаточным, чтобы внедриться в Лигу и уничтожить ее посредством телепатической лжи, а также других способностей или оружия, которыми враги, возможно, располагали. Но было ли их достаточно много, чтобы править всеми теми планетами, которые они разъединили и завоевали? Планеты невелики только по сравнению с разделяющей их бездной. Сингам, должно быть, пришлось рассеяться по покоренным планетам и всеми силами удерживать их от восстания.

Орри сказал как-то Фальку, что Синги вряд ли много путешествуют или торгуют, используя околосветовые корабли; за все время своего пребывания на Земле он ни разу не видел такого корабля. Было ли это следствием того, что они боялись своих собственных соплеменников на других планетах, которые могли во многом превзойти их за прошедшие столетия? Или, возможно, Земля — единственная планета, которой они все еще правили, ограждая ее от любых попыток исследования со стороны других планет? Точных сведений не было; но скорее всего на Земле Сингов действительно немного.

Они отказывались верить рассказу Орри о том, что земляне на Вереле видоизменились, генетически сблизившись с местной формой жизни, и в конце концов смогли получать плодовитое потомство от браков с туземными гуманоидами. Синги утверждали, что это невозможно; значит, с ними такого не произошло, они оказались не способны образовывать полноценные семьи с землянами. Они и по прошествии двенадцати столетий были чужими на Земле, оставаясь в изоляции. Неужели Синги и в самом деле правили человечеством из одного-единственного Города?

Рамаррен вновь обратился за советом к Фальку и получил отрицательный ответ. Враг манипулировал людьми с помощью хитрости, страха и оружия, быстро предотвращая чрезмерное усиление какого-либо племени или накопление знаний, которые могли бы представлять из себя угрозу. Синги не давали человечеству возможности что-либо сделать, но и сами ничего не делали. Они не правили, а только вредили.

Теперь было ясно, почему Верель представлял для них смертельную опасность. До сих пор им удавалось сохранять невидимую, но разрушительную власть над человеческой культурой, которую они давным-давно сломали и направили в иное русло. Однако сильная, многочисленная, технологически развитая раса, воспитанная на легендах о своем кровном родстве с землянами, располагавшая познаниями о принципах работы мозга и оружием, не уступавшим их собственному, могла сокрушить Сингов одним ударом и освободить людей от их власти.

Если они узнают от него, где находится Верель, вышлют ли они туда околосветовой корабль-бомбу, как огонек, бегущий по сверхдлинному бикфордову шнуру, что протянулся через световые годы для уничтожения планеты?

Да, такая возможность казалась более чем реальной. И все же два факта говорили против нее: тщательная подготовка юного Орри как бы к роли посланника, а также — единственный Закон Сингов.

Фальк-Рамаррен был не в состоянии решить, являлось ли правило Уважения к Жизни единственной подлинной верой врага, единственным мостиком над пропастью самоуничтожения, которая таилась в поведении Сингов подобно черному каньону, над которым выстроен их город, или же это было величайшей ложью из всего нагромождения лжи. Они действительно старались избегать убийства разумных существ. Они оставили его и, возможно, других членов экипажа в живых; их тщательно приготовленная пища была растительного происхождения; для того чтобы сдерживать рост населения, Синги натравливали племена друг на друга, развязывали войны, оставляя людям право убивать; согласно легендам, в первые годы своего правления они прибегали к евгенике и переселению народов, а не к геноциду. Значит, они следовали букве собственного Закона, только на особый лад.

В таком случае их забота о юном Орри свидетельствовала о том, что ему и предстояло исполнить роль их посланника. Ему, единственному спасшемуся участнику полета, предстояло вернуться через бездну космического пространства на Верель и рассказать соотечественникам то, что Синги поведали ему о Земле — чирик, чирик, подобно птицам, что чирикали «нельзя отнимать жизнь» высокоморальному борову, или попискивавшим мышам в подвалах Дома Страха… Недалекий, честный, одурманенный Орри принесет Великую Ложь на Верель.

Честь и память о Колонии были сильными движущими силами на Вереле, и зов о помощи с Земли мог бы получить на нем отклик; но если верелианам расскажут, что нет и никогда не было Врага, что Земля является древним райским садом, им вряд ли захочется совершать столь длительное путешествие. Если же они все-таки решатся это сделать, то отправятся в путь невооруженными, подобно Рамаррену и его товарищам.

Еще один голос всплыл в его памяти, услышанный еще раньше в глубинах Леса: «Мы не можем жить так вечно. Должна быть какая-то надежда, некое знамение».

Зоув полагал, что Фальк прибыл сюда с посланием к человечеству. Увы, надежда оказалась еще более непрочной, знамение — еще более неясным. Наоборот, ему предстояло переправить послание человечества, по существу, мольбу о помощи, об избавлении.

«Я должен отправиться домой. Я должен рассказать им всю правду», — подумал Рамаррен, зная, что Синги любой ценой не допустят этого, что будет послан только Орри, а его задержат здесь или убьют.

Совершенно измотанный долгими попытками думать последовательно и связно, он наконец