Несчастный Потт робко поднял глаза, но ничего из сказал.

— Гудуин, — позвала миссис Потт слабым голосом.

— Сударыня? — отозвалась Гудуин.

— Если бы вы только знали, как я любила этого человека!

— Не расстраивайте себя воспоминаниями, сударыня! — сказала телохранительница.

У Потта был совершенно перепуганный вид. Пришла пора, когда оставалось только прикончить его.

— А теперь, — рыдала миссис Потт, — теперь, после всего, что было, с тобой так обращаются, так позорят и оскорбляют в присутствии третьего лица, и это лицо — посторонний человек. Но я этого не потерплю! Гудуин, — продолжала миссис Потт, приподнимаясь в объятиях своей союзницы, — мой брат, лейтенант, заступится за меня. Я разведусь с ним, Гудуин!

— Он этого заслуживает, сударыня, — сказала Гудуин.

Какие бы мысли ни пробудила в уме мистера Потта угроза о разводе, он их скрыл и удовлетворился тем, что сказал с великим смирением:

— Моя дорогая, ты меня выслушаешь?

Единственным ответом был новый взрыв рыданий, и миссис Потт с возрастающей истеричностью начала требовать, чтобы ей сообщили, зачем она родилась на свет божий, и чтобы ей дали целый ряд сведений того же рода.

— Дорогая моя, — увещевал мистер Потт, — не поддавайся этим горьким чувствам. Я ни на минуту не поверил, что для этой заметки есть какие-либо основания, дорогая… Это невозможно! Я только рассердился, моя милая… Можно сказать, был в бешенстве… оттого, что шайка «Независимого» осмелилась это напечатать, вот и все!

Мистер Потт бросил умоляющий взгляд на безвинного виновника несчастья, словно просил его не упоминать о змее.

— А какие шаги, сэр, намереваетесь вы предпринять, чтобы получить удовлетворение? — осведомился мистер Уинкль, обретая смелость по мере того, как он видел, что Потт ее теряет.

— О Гудуин! — пролепетала миссис Потт. — Он собирается отхлестать редактора «Независимого»… собирается, Гудуин?

— Тише, тише, сударыня, прошу вас, успокойтесь, — ответила телохранительница. — Конечно, отхлещет, раз вы этого хотите, сударыня.

— Обязательно! — сказал Потт, уловив в поведении супруги симптомы нового обморока. — Конечно, я его отхлещу!

— Когда, Гудуин? — осведомилась миссис Потт, еще не решив, как ей быть с обмороком.

— Разумеется, немедленно, — сказал мистер Потт. — Сегодня!

— О Гудуин, — продолжала миссис Потт, — это единственный способ ответить на клевету и восстановить мою честь в глазах общества.

— Ну, конечно, сударыня, — отвечала Гудуин. — Ни один мужчина, если только он мужчина, сударыня, не может отказаться.

Так как истерика все еще носилась в воздухе, мистер Потт подтвердил, что не откажется, но миссис Потт была так потрясена при одной мысли о павшем на нее подозрении, что еще с полдюжины раз собиралась устроить припадок и, вне всякого сомнения, лишилась бы чувств, если бы не беспрерывная поддержка со стороны неутомимой Гудуин и не повторные мольбы о прощении побежденного Потта. Когда, наконец, несчастный был запуган вконец и унижен до подобающего ему уровня, миссис Потт пришла в себя, и они приступили к завтраку.

— Вы, конечно, не допустите, мистер Уинкль, чтобы эта презренная газетная клевета сократила время вашего пребывания у нас? — спросила миссис Потт, улыбаясь сквозь слезы.

— Надеюсь, что нет, — сказал мистер Потт, одержимый при этих словах горячим желанием, чтобы его гость подавился гренком, который тот подносил в этот момент ко рту, и тем самым основательно сократил свое пребывание у них.

— Надеюсь, что нет.

— Вы очень добры, — ответил мистер Уинкль, — но от мистера Пиквика получено письмо — об этом я узнал из записки мистера Тапмена, которая была доставлена мне сегодня утром, когда я еще спал, — в нем мистер Пиквик просит нас встретиться с ним сегодня в Бери. Мы отправляемся с каретой в полдень.

— Но вы вернетесь? — спросила миссис Потт.

— О, конечно! — ответил мистер Уинкль.

— Вы уверены? — сказала миссис Потт, украдкой посылая нежный взгляд гостю.

— Совершенно, — отозвался мистер Уинкль.

Завтрак прошел в молчании, ибо каждый был погружен в мысли о личных неприятностях. Миссис Потт сожалела о потере своего кавалера; мистер Потт о своем опрометчивом обещании отхлестать «Независимого»; мистер Уинкль — о том, что невольно поставил себя в такое щекотливое положение. Наступил полдень, и после многочисленных «до свиданья» и обещаний вернуться он вырвался от гостеприимных супругов.

«Если он вернется, я его отравлю», — думал мистер Потт, направляясь в свой маленький кабинет, где он фабриковал громовые стрелы.

«Если я когда-нибудь еще вернусь сюда и снова буду водиться с этими людьми, — думал мистер Уинкль, держа путь к „Павлину“, — я заслуживаю того, чтобы меня самого отхлестали… вот и все!»

Друзья его уже собрались к отъезду, карета была наготове, и через полчаса они пустились в путешествие той самой дорогой, какой ехали недавно мистер Пиквик и Сэм и поэтическое описание которой, сделанное мистером Снодграссом, мы не намерены приводить, так как кое-что о ней уже было сказано нами.

Мистер Уэллер встретил их у дверей «Ангела», и когда этот джентльмен провел их в комнату мистера Пиквика, они, к немалому удивлению мистера Уинкля и мистера Снодграсса и к немалому замешательству мистера Тапмена, застали там старого Уордля и Трандля.

— Как поживаете? — спросил пожилой джентльмен, пожимая руку мистеру Тапмену. — Не удручайтесь и не принимайте этого близко к сердцу, ничего не поделать, дружище. В ее интересах я бы хотел, чтобы она стала вашей, в ваших собственных — я очень рад, что этого не случилось. Такой молодой человек, как вы, не упустит своего… а?

Высказав это утешительное соображение, Уордль хлопнул мистера Тапмена по спине и добродушно рассмеялся.

— А вы как поживаете, любезные друзья? — спросил пожилой джентльмен, пожимая руки одновременно мистеру Уинклю и мистеру Снодграссу. — Сию минуту я говорил Пиквику, что нам нужно было бы всем собраться на рождество. У нас будет свадьба… на этот раз настоящая свадьба.

— Свадьба? — воскликнул мистер Снодграсс бледнея.

— Да, свадьба. Но не пугайтесь, — сказал добродушный пожилой джентльмен, — это только Трандль и Белла.

— О, вот как! — воскликнул мистер Снодграсс, освобождаясь от мучительных сомнений, теснивших его грудь. — Поздравляю вас, сэр. А как поживает Джо?

— О, прекрасно! — ответил пожилой джентльмен. — Пребывает во сне, по обыкновению.

— А ваша матушка, а священник и все остальные?

— Великолепно.

— Где… — произнес с усилием мистер Тапмен, — где… она, сэр? — Он отвернулся и закрыл лицо рукой.

— Она? — переспросил пожилой джентльмен, лукаво кивая головою. — Вы имеете в виду мою незамужнюю родственницу… а?

Мистер Тапмен кивком головы дал понять, что его вопрос относился к обманутой Рейчел.

— О, она уехала, — сказал пожилой джентльмен. — Она живет довольно далеко у родственников. Она не могла ужиться с девочками, и я отправил ее. Но вот и обед! Вы, должно быть, проголодались с дороги. А я и без дороги голоден, а потому — к делу!

Обеду было оказано должное внимание, и когда после трапезы они сидели за столом, мистер Пиквик к