После этого заявления о прибылях и убытках Фогг и Перкер занялись сличением и перелистыванием бумаг, а Додсон, ухмыляясь, обратился к мистеру Пиквику:

— Вы как будто похудели, мистер Пиквик, с тех пор как я имел удовольствие видеть вас в последний раз.

— Очень возможно, сэр, — отвечал мистер Пиквик, давно уже метавший негодующие взгляды, которые не производили ни малейшего впечатления на ловких дельцов. — Думаю, что я похудел, сэр. Последнее время, сэр, некие мошенники изводили и преследовали меня.

Перкер громко закашлялся и спросил мистера Пиквика, не хочет ли он посмотреть утреннюю газету. На это предложение мистер Пиквик ответил решительным отказом.

— Совершенно верно, — сказал Додсон. — Я не сомневаюсь, что вас изводили во Флите. Там попадаются странные людишки. Какие апартаменты вы занимали, — мистер Пиквик?

— У меня была одна камера в том этаже, где находится общая столовая, — отвечал глубоко оскорбленный джентльмен.

— Вот как! — сказал Додсон. — Кажется, это очень удобное отделение тюрьмы.

— Очень удобное, — сухо отозвался мистер Пиквик.

При данных обстоятельствах хладнокровие Додсона могло взбесить любого джентльмена с пылким темпераментом. Мистер Пиквик делал гигантские усилия, чтобы обуздать свой гнев, но когда мистер Перкер выписал чек на всю сумму, а на прыщеватом лице Фогга, спрятавшего чек в бумажник, засияла торжествующая улыбка, которая отразилась и на суровой физиономии Додсона, мистер Пиквик почувствовал, что щеки у него запылали от негодования.

— Ну-с, мистер Додсон, я к вашим услугам, — сказал Фогг, пряча бумажник и натягивая перчатки.

— Отлично, — сказал Додсон, вставая, — я готов.

— Я счастлив, — начал Фогг, растаяв по получении чека, — что имел удовольствие познакомиться с мистером Пиквиком. Надеюсь, мистер Пиквик, теперь вы не такого плохого мнения о нас, как в тот день, когда мы впервые имели удовольствие вас видеть.

— Надеюсь, — произнес Додсон тоном оскорбленной добродетели. — Смею думать, мистер Пиквик теперь знает нас лучше. Каково бы ни было ваше мнение о джентльменах нашей профессии, я могу заверить вас, сэр, что не питаю к вам недоброжелательства или злобы за те чувства, какие вы пожелали выразить в нашей конторе во Фрименс-Корт, Корнхилл, в тот день, о котором упомянул мой компаньон.

— О, разумеется, я также! — подхватил Фогг тоном всепрощения.

— Наше поведение, сэр, — продолжал Додсон, — говорит само за себя и неизменно себя оправдывает. Этой профессией мы занимаемся много лет, мистер Пиквик, и многие превосходные клиенты почтили нас своим доверием. Желаю вам всего хорошего, сэр.

— Всего хорошего, мистер Пиквик, — сказал Фогг.

С этими словами он сунул зонт под мышку, снял правую перчатку и в знак примирения протянул руку крайне возмущенному джентльмену, но тот заложил руки за фалды фрака и с презрительным изумлением воззрился на законоведа.

— Лаутен! — крикнул Перкер. — Откройте дверь!

— Подождите один момент! — произнес мистер Пиквик. — Перкер, я скажу несколько слов.

— Уважаемый сэр, не стоит поднимать снова этот вопрос, — сказал маленький поверенный, которого терзали мрачные предчувствия, пока длилось свидание. — Мистер Пиквик, прошу вас!

— Не мешайте мне говорить, сэр! — с живостью перебил мистер Пиквик. — Мистер Додсон, вы обратились ко мне с некоторыми замечаниями.

Додсон повернулся к нему, покорно опустил голову и улыбнулся.

— Вы обратились ко мне с некоторыми замечаниями, — повторил мистер Пиквик, начиная задыхаться, — а ваш компаньон протянул мне руку, и вы оба усвоили себе тон снисходительный, высокомерный и столь бесстыдный, что я его не ждал даже от вас.

— Что такое, сэр? — воскликнул Додсон.

— Что такое, сэр? — вторил ему Фогг.

— Вам известно, что я стал жертвой ваших интриг и козней? — продолжал мистер Пиквик. — Вам известно, что я — тот самый человек, которого вы засадили в тюрьму и ограбили? Вам известно, что вы были поверенными истицы в деле Бардл — Пиквик?

— Да, сэр, нам это известно, — отвечал Додсон.

— Конечно, известно, сэр, — подхватил Фогг, хлопнув себя по карману, быть может случайно.

— Вижу, что вы вспоминаете об этом с удовольствием, — сказал мистер Пиквик, впервые в жизни попытавшись насмешливо улыбнуться и явно потерпев неудачу. — Хотя мне давно уже хотелось высказать вам напрямик мое мнение о вас, но из уважения к моему другу Перкеру я бы не воспользовался представившимся мне случаем, если бы не ваш недопустимый тон в разговоре со мной и не эта наглая фамильярность, сэр, — провозгласил мистер Пиквик, с таким возмущением поворачиваясь к Фоггу, что тот без дальнейших размышлений с удивительным проворством попятился к двери.

— Берегитесь, сэр! — крикнул Додсон, который хотя и был самым рослым в этой компании, но предусмотрительно спрятался за спину Фогга и, сильно побледнев, объяснялся через его голову. — Пусть он осмелится оскорбить вас действием, мистер Фогг! Не отвечайте тем же.

— Нет, нет, не отвечу! — сказал Фогг, снова попятившись, к явному облегчению своего компаньона, который воспользовался этим маневром, чтобы постепенно отступить в соседнюю комнату.

— Вы… вы, — продолжал мистер Пиквик прерванную речь, — вы — достойная пара подлых гнусных кляузников и грабителей!

— Ну, как? — вмешался Перкер. — Теперь все сказано?

— В эти слова вложено все! — отвечал мистер Пиквик. — Они подлые и гнусные кляузники и грабители!

— Ну, вот! — примирительным тоном произнес Перкер. — Уважаемые сэры, он сказал все, что хотел сказать. Прошу вас, уйдите. Лаутен, дверь открыта?

Мистер Лаутен, хихикавший поодаль, дал утвердительный ответ.

— Отлично… всего хорошего… прошу вас, уважаемые сэры… Мистер Лаутен, дверь! — крикнул маленький поверенный, поспешно выпроваживая Додсона и Фогга из конторы. — Пожалуйте сюда, уважаемые сэры… прошу вас, не задерживайтесь… Ах, боже мой!.. Мистер Лаутен… дверь, сэр… что же вы зеваете?

— Сэр, если есть в Англии правосудие, — сказал Додсон, надевая шляпу и поворачиваясь к мистеру Пиквику, — вы за это поплатитесь!

— Вы — пара подлых…

— Помните, сэр, вы за это дорого заплатите, — сказал Фогг.

— …гнусных кляузников и грабителей! — продолжал мистер Пиквик, не обращая ни малейшего внимания на угрозы.

— Грабители! — крикнул мистер Пиквик, выбегая на площадку, когда законоведы уже спускались с лестницы.

— Грабители! — вопил мистер Пиквик, вырываясь из рук Лаутена и Перкера и высовываясь из окна на площадке лестницы.

Когда мистер Пиквик отвернулся от окна, лицо у него было улыбающееся и безмятежное. Спокойно вернувшись в контору, он объявил, что избавился от тяжкого бремени, угнетавшего его душу, и теперь чувствует себя довольным и счастливым.

Перкер не сказал ни слова, пока не опустошил своей табакерки и не послал Лаутена наполнить ее, а вслед за этим у него начался приступ смеха, длившийся пять минут, после чего он объявил, что, пожалуй, ему следовало бы рассердиться, но сейчас он еще не может отнестись к делу серьезно — позднее он непременно рассердится.

— А теперь, — сказал мистер Пиквик, — я хочу свести счеты с вами.

— Так же, как вы их только что сводили? — осведомился Перкер, снова расхохотавшись.

— Не совсем, — возразил мистер Пиквик, извлекая бумажник и дружески пожимая руку маленькому законоведу. — Я имею в виду только денежные счеты. За ваше доброе ко мне отношение я не могу вам заплатить, да и желания не имею, потому что предпочитаю оставаться вашим должником.