Встретил здесь сегодня утром моего друга мистера Тапмена и очень ему обрадовался. Как же вы поживаете, сэр? Вид у вас цветущий.

Мистер Пиквик поблагодарил за комплимент и дружески пожал руку дородному джентльмену в сапогах с отворотами.

— Ну, а вы как себя чувствуете, сэр? — продолжал дородный джентльмен, с отеческой заботливостью обращаясь к мистеру Снодграссу. — Прекрасно, да? Ну, вот и отлично, вот и отлично. А вы, сэр? (Обращаясь к мистеру Уинклю.) Очень рад, что вы хорошо себя чувствуете, очень и очень рад. Джентльмены, эти девицы — мои дочери, а это моя сестра, мисс Рейчел Уордль. Она — мисс, хотя и не так понимает свою миссию… Что, сэр, как? — И дородный джентльмен игриво толкнул мистера Пиквика локтем в бок и от души расхохотался.

— Ах, братец! — с укоризненной улыбкой воскликнула мисс Уордль.

— Да ведь я правду говорю, — возразил дородный джентльмен, — никто не может это отрицать. Прошу прощенья, джентльмены, вот это мой приятель мистер Трандль. Ну-с, а теперь, когда все друг с другом знакомы, я предлагаю располагаться без всяких стеснений, и давайте-ка посмотрим, что там такое происходит. Вот мой совет.

С этими словами дородный джентльмен надел очки, мистер Пиквик взял подзорную трубу, и все находящиеся в экипаже встали и через головы зрителей начали созерцать военные эволюции.

Это были изумительные эволюции: одна шеренга палила над головами другой шеренги, после чего убегала прочь, затем эта другая шеренга палила над головами следующей и в свою очередь убегала; войска построились в каре, а офицеры поместились в центре; потом спустились по лестницам в ров и вылезли из него с помощью тех же лестниц; сбили баррикады из корзин и проявили величайшую доблесть. Инструментами, напоминающими гигантские швабры, забили снаряды в пушки; и столько было приготовлений к пальбе и так оглушительно прогремел залп, что воздух огласился женскими воплями. Юные мисс Уордль так перепугались, что мистер Трандль буквально вынужден был поддержать одну из них в экипаже, в то время как мистер Снодграсс поддерживал другую, а у сестры мистера Уордля нервическое возбуждение достигло столь ужасных размеров, что мистер Тапмен счел совершенно необходимым обвить рукой ее стан, дабы она не упала. Все были взволнованы, кроме жирного парня; он же спал сладким сном, словно рев пушек с детства заменял ему колыбельную.

— Джо! Джо! — кричал дородный джентльмен, когда крепость была взята, а осаждающие и осажденные уселись обедать. — Несносный мальчишка, он опять заснул! Будьте так добры, ущипните его, сэр… пожалуйста, за ногу, иначе его не разбудишь… очень вам благодарен. Развяжи корзину, Джо!

Жирный парень, которого мистер Уинкль успешно разбудил, ущемив большим и указательным пальцами кусок ляжки, снова скатился с козел и начал развязывать корзину, проявляя больше расторопности, чем можно было ждать от него, судя по его пассивности до сего момента.

— А теперь придется немного потесниться, — сказал дородный джентльмен.

Посыпались шутки по поводу того, что в тесноте у леди изомнутся рукава платьев, послышались шутливые предложения, вызвавшие яркий румянец на щеках леди, — посадить их к джентльменам на колени, и, наконец, все разместились в коляске. Дородный джентльмен начал передавать в экипаж различные вещи, которые брал из рук жирного парня, поднявшегося для этой цели на задок экипажа.

— Ножи и вилки, Джо!

Ножи и вилки были поданы; леди и джентльмены в коляске и мистер Уинкль на козлах были снабжены этой полезной утварью.

— Тарелки, Джо, тарелки!

Повторилась та же процедура, что и при раздаче ножей и вилок.

— Теперь птицу, Джо. Несносный мальчишка — он опять заснул! Джо! Джо! (Несколько ударов тростью по голове, и жирный парень не без труда очнулся от летаргии.) Живей, подавай закуску!

В этом последнем слове было что-то, заставившее жирного парня встрепенуться. Он вскочил; его оловянные глаза, поблескивавшие из-за раздувшихся щек, жадно впились в съестные припасы, когда он стал извлекать их из корзины.

— Ну-ка, пошевеливайся, — сказал мистер Уордль, ибо жирный парень любовно склонился над каплуном и, казалось, не в силах был с ним расстаться. Парень глубоко вздохнул и, бросив пламенный взгляд на аппетитную птицу, неохотно передал ее своему хозяину.

— Правильно… смотри в оба. Давай язык… паштет из голубей. Осторожнее, не урони телятину и ветчину… Не забудь омары… Вынь салат из салфетки… Давай соус.

Эти распоряжения срывались с уст мистера Уордля, пока он вручал упомянутые блюда, переправляя всем тарелки в руки и на колени.

— Чудесно, не правда ли? — осведомился сей жизнерадостный джентльмен, когда процесс уничтожения пищи начался.

— Чудесно! — подтвердил мистер Уинкль, сидя на козлах и разрезая птицу.

— Стакан вина?

— С величайшим удовольствием.

— Возьмите-ка бутылку к себе на козлы.

— Вы очень любезны.

— Джо!

— Что прикажете, сэр? (На сей раз он не спал, ибо только что ухитрился стянуть пирожок с телятиной.)

— Бутылку вина джентльмену на козлах. Очень рад нашей встрече, сэр.

— Благодарю вас. — Мистер Уинкль осушил стакан и поставил бутылку подле себя на козлы.

— Разрешите, сэр, выпить за ваше здоровье? — обратился мистер Трандль к мистеру Уинклю.

— Очень приятно, — ответил мистер Уинкль, и оба джентльмена выпили.

Затем выпили по стаканчику все, не исключая и леди.

— Как наша милая Эмили кокетничала с чужим джентльменом! — шепнула своему брату, мистеру Уордлю, тетка, старая дева, со всей завистью, на которую способна тетка и старая дева.

— Ну, так что же? — отозвался веселый пожилой джентльмен. — Мне кажется, это очень естественно… ничего удивительного. Мистер Пиквик, не угодно ли вина, сэр?

Мистер Пиквик, глубокомысленно исследовавший начинку паштета, с готовностью согласился.

— Эмили, дорогая моя, — покровительственно сказала пребывающая в девичестве тетушка, — не говори так громко, милочка.

— Ах, тетя!

— Тетка и этот старенький джентльмен разрешают себе все, а другим ничего, — шепнула мисс Изабелла Уордль своей сестре Эмили.

Молодые леди весело засмеялись, а старая попыталась скроить любезную мину, но это ей не удалось.

— Молодые девушки так бойки, — сказала мисс Уордль мистеру Тапмену таким соболезнующим тоном, словно оживление являлось контрабандой, а человек, не скрывавший его, совершал великое преступление и грех.

— О да! — отозвался мистер Тапмен, не уяснив себе, какого ответа от него ждут. — Это очаровательно.

— Гм… — недоверчиво протянула мисс Уордль.

— Разрешите? — самым слащавым тоном сказал мистер Тапмен, прикасаясь одной рукой к пальцам очаровательной Рейчел, а другой приподнимая бутылку. — Разрешите?

— О, сэр!

Мистер Тапмен имел весьма внушительный вид, а Рейчел выразила опасение, не возобновится ли пальба, ибо и таком случае ей придется еще раз прибегнуть к его поддержке.

— Как вы думаете, можно ли назвать моих милых племянниц хорошенькими? — шепотом спросила мистера Тапмена любящая тетушка.

— Пожалуй, если бы здесь не было их тетушки, — ответил находчивый пиквикист, сопровождая свои слова страстным взглядом.

— Ах, шалун… но серьезно… Если бы цвет лица у них был чуточку лучше, они могли бы показаться