а теперь пошли на помост!

— А этот забавный Старый Садовник опять поет! — с нескрываемой радостью воскликнул Бруно, и мы все вместе вышли в сад. — Мне кажется, он поет эту песню с тех самых пор, когда мы еще никуда не уходили!

— Да, разумеется! — подтвердил Профессор. — Видите ли, ему трудно отказаться от этого!

— От чего, этого? — спросил Бруно, но Профессор предпочел сделать вид, будто он не расслышал вопроса. — Что это ты делаешь с бедным ежиком, а? — заорал он на Садовника.

Мы увидели, что тот стоит на одной ноге, распевает во все горло свою песенку, а другой перекатывает с боку на бок ежика.

— Я просто хотел узнать, чем питаются ежики; вот я и слежу за ежиком, чтобы выяснить, ест ли он картофель или нет…

— Куда лучше принести картофелинку, — заметил Профессор, — и посмотреть, станет ли он ее кушать.

— Правильно! Верно! — радостно воскликнул Садовник. — Вы, наверное, пришли, чтобы посмотреть помост?

— Так и есть! — подтвердил Профессор. — А еще, как видишь, у нас вернулись дети!

Садовник с усмешкой поглядел по сторонам. Затем он направился к Беседке и опять запел:

— Да ведь ты поешь эту песню уже несколько месяцев, — заметил Профессор. — Неужели она все еще не кончилась?

— Остался всего один куплет, — с досадой отвечал Садовник. Слезы так и потекли по его щекам, но он все-таки допел этот последний куплет:

Закашлявшись от едва сдерживаемых рыданий, Садовник поспешно зашагал вперед, пытаясь хоть немного успокоиться.

— А он видел этот самый Обмылок в Пятнах? — поинтересовалась Сильвия, когда мы последовали за ним.

— О, конечно! — отозвался Профессор. — Эта песня рассказывает историю его жизни, вы же знаете.

В глазах Бруно блеснули слезы горячего сострадания несчастному.

— Мне уфасно жалко, что он — не Папа Римский! — воскликнул он. — А тебе, Сильвия?

— Я… я даже не знаю, — отвечала девочка своим обычным мягким тоном. — А он стал бы от этого счастливее, а? — спросила она Профессора.

— Это наверняка не принесло бы счастья Папе, — отвечал Профессор. — Замечательный получился помост, не так ли? — спросил он, когда мы вошли в Беседку.

— Я на всякий случай подложил под него лишний брус! — заявил Садовник, сопровождая свои слова выразительным жестом. — И теперь он такой прочный, что на нем впору хоть пьяному слону плясать!

— Огромное тебе спасибо! — радостно воскликнул Профессор. — Признаться, я и сам не знаю, что нам нужно, но это нетрудно выяснить. — С этими словами он проводил детей на платформу, чтобы объяснить, где им предстоит сидеть. — Вот здесь, как видите, три кресла для Императора, Императрицы и принца Уггуга. А здесь мы поставим два маленьких стульчика! — проговорил он, покосившись на Садовника. — Один для леди Сильвии, а другой для одного маленького зверька!

— А можно я буду помогать во время чтения лекции? — спросил Бруно. — Я знаю множество забавных трюков.

— Видишь ли, это вовсе не лекция по магии, — возразил Профессор, раскладывая на столике разные забавные вещицы и машинки. — Ну-ка, скажи, что ты умеешь делать? Тебе когда-нибудь приходилось бегать по таблице?

— И даже очень часто! — отвечал Бруно. — Правда, Сильвия?

Профессор был явно удивлен таким ответом, но попытался скрыть это.

— Любопытно было бы взглянуть, — пробормотал он, доставая записную книжку. — Во-первых — по какой таблице?

— Скажи ему! — шепнул малыш Сильвии, обнимая ее за шею.

— Сам скажи, — возразила та.

— Не могу, — вздохнул Бруно. — Это ужасно заковыристое слово.

— Чепуха! — засмеялась Сильвия. — Сам увидишь, что оно вполне хорошее, если только попытаешься произнести его.

— Суммноже… — начал малыш. — Знаете, там много всяких сумм.

— Что он говорит? — воскликнул изумленный Профессор.

— Он имеет в виду таблицу умножения, — пояснила Сильвия.

Профессор немного успокоился и закрыл записную книжку.

— Это совсем другое дело, — пробурчал он.

— И еще много-много всяких дел, — отозвался Бруно. — Верно, Сильвия?

Внезапно их разговор прервал резкий звук труб.

— Боже, Прием уже начался! — воскликнул Профессор, опрометью вместе с детьми бросившись в Приемный Зал. — Я и не подозревал, что уже так поздно!

В углу Зала красовался небольшой столик, уставленный винами и всевозможными печеньями. За ним в ожидании нас сидели Император с Императрицей. Из остальной части зала мебель была заблаговременно убрана, чтобы освободить место для гостей. Я был немало удивлен резкой переменой, произошедшей с Императорской Четой. С лица Императора теперь не сходило какое-то отсутствующее выражение, а по личику Императрицы блуждала странная бессмысленная улыбка.

— Ну, явились наконец-то! — хмуро буркнул Император, когда Профессор и дети заняли свои места. Было очевидно, что Его Величество пребывает в дурном настроении, и мы сразу же поняли причину этого. Он посчитал, что завтрак для Императорской Четы приготовлен с недостаточной пышностью, подобающей их высочайшему положению.

— Обычный столик из какого-то плохонького красного дерева?! — загремел он, указывая пальцем на бедный столик. — А почему он не из золота, хотел бы я знать?!

— На это ушло бы слишком много вре… — начал было Профессор, но Император прервал его:

— А этот кекс! Обыкновенный, с изюмом! А почему, я вас спрашиваю, он не приготовлен ну хотя бы