мгновение он умолкает и переводит взгляд на Донни Рэя. – Но вот это самое сложное. Смотреть, как твой больной угасает, не получая лечения. Не будь пересадка костного мозга столь дорогостоящей процедурой, возможно, нам и удалось бы помочь бедняге. Я был готов заниматься им бесплатно, но сама операция стоит двести тысяч долларов. Ни одна больница или клиника в нашей стране не может позволить себе выбрасывать на ветер такие деньги.

– Вы, должно быть, ненавидите эти страховые компании, да?

– Да. Мягко говоря. – Он снова замолкает, на этот раз надолго. Затем говорит: – Давайте врежем им как следует.

– Я и пытаюсь.

– Вы женаты? – спрашивает он, выпрямляясь и глядя на часы.

– Нет. А вы?

– Тоже – нет. Я в разводе. Не хотите пивка попить?

– Не откажусь. А где?

– Знаете бар «Устрицы Мерфи»?

– Да. Конечно.

– Тогда давайте встретимся там.

Мы на цыпочках крадемся мимо постели Донни Рэя, прощаемся с Дот, которая курит на крыльце, покачиваясь в кресле, и оставляем их.

Рано утром, в двадцать минут четвертого, меня будит телефонный звонок. Либо Донни Рэй скончался, либо разбился какой-нибудь самолет, и Дек очертя голову несется к месту катастрофы. Кто ещё может звонить в такой час?

– Руди? – в ухо врывается знакомый голос.

– О, мисс Берди! – я усаживаюсь в постели и тянусь к выключателю.

– Извини, что звоню в столь неурочное время.

– Ничего страшного. Как вы?

– Они меня обижают.

Я зажмуриваюсь, глубоко вздыхаю и снова откидываюсь на подушку. Почему-то меня не удивляют её слова.

– Кто обижает? – спрашиваю я, скорее из вежливости. Не могу сказать, что я так уж сильно огорчен.

– Хуже всех ведет себя Джун, – говорит она, словно расставила всех по ранжиру. – Ей не терпится от меня отделаться.

– Так вы живете с Рэндолфом и Джун?

– Да, и это ужасно. Кошмар просто. Я боюсь даже к еде прикоснуться.

– Почему?

– А вдруг меня отравят?

– Ну что вы, мисс Берди!

– Я вовсе не шучу. Они все ждут не дождутся, пока я протяну ноги. Еще в Мемфисе я подписала новое завещание, в котором все оставила им, и в первые дни после приезда в Тампу они меня чуть ли на руках не носили. Внучата то и дело заскакивали. Цветы мне притаскивали, конфеты. Потом Делберт отвез меня к врачу на обследование. У меня взяли все анализы, после чего доктор сказал, что я здорова как лошадь. Они все, наверное, рассчитывали услышать нечто иное. Никто из моих родственников даже не пытался скрыть разочарования, и отношение ко мне вмиг изменилось. Джун снова превратилась в стервозную шлюху, каковой всегда и была. Рэндолф стал целыми днями пропадать на поле для гольфа. Делберт увлекся собачьими бегами. Вера ненавидит Джун, а Джун на дух не выносит Веру. Да и внуки, хотя почти все сидят без работы, совсем перестали бывать у нас.

– Почему вы звоните мне в такое время, мисс Берди?

– Потому что звонить я могу лишь тайком. Вчера Джун вообще запретила мне подходить к телефону, а Рэндолф, когда я ему пожаловалась, сказал, что я могу звонить всего два раза в день. Я так соскучилась по своему дому, Руди! Там все в порядке?

– Да, все замечательно, мисс Берди.

– Я здесь долго не выдержу, Руди. Меня засунули в тесную каморку с крохотной ванной. А ведь я привыкла к свободе, мне нужно много места.

– Да, мисс Берди. – Она ждет, что я вызовусь приехать за ней и вызволить из плена, но сейчас мне не до этого. А ведь после её отъезда не прошло ещё и месяца. Ничего, эта история послужит старушке хорошим уроком.

– Рэндолф настаивает, чтобы я подписала ему доверенность, предоставляющую ему право распоряжаться всем моим имуществом от моего имени. Что вы об этом думаете?

– Лично я, мисс Берди, никогда не советую своим клиентам, подписывать подобные документы. На мой взгляд, это не слишком благоразумно. – На самом деле клиенты никогда не обращались ко мне по таким делам, но в случае мисс Берди подписывать такую бумагу было бы и впрямь безрассудно.

Бедняга Рэндолф! Спит и видит, как наложит лапы на её двадцать миллионов. Что случится, когда он выяснит правду? На душе у мисс Берди уже сейчас скребут кошки. То ли ещё будет.

– Ну, я не знаю… – голос её увядает.

– Ничего не подписывайте, мисс Берди.

– И ещё кое-что. Вчера Делберт… Ой, кто-то идет! Я побежала! – Трубка щелкает и слышатся короткие гудки. В голове моей возникает видение – Джун порет мисс Берди кожаным ремнем за ослушание.

Не могу сказать, что потрясен услышанным. Чем-то это даже забавно. Раз уж мисс Берди так рвется домой, то я попробую ей помочь.

И я снова засыпаю.

Я набираю уже знакомый номер тюрьмы и прошу соединить меня с дамой, которая беседовала со мной в тот день, когда я навещал Отта. Правила требуют согласовывать посещения с ней. Мне хочется побеседовать с Оттом ещё разок, до допроса.

Я слышу, как матрона бойко стучит на клавиатуре. Затем её голос:

– Бобби Отта здесь больше нет.

– Как нет? – изумляюсь я.

– Его освободили три дня назад.

– Но он сказал мне, что должен сидеть ещё восемнадцать дней. Это было всего неделю назад.

– Ничего не могу поделать. Его выпустили.

– И куда он делся? – тупо спрашиваю я.

– Понятия не имею, – отвечает матрона и кладет трубку.

Итак, Отт на свободе. Он обвел меня вокруг пальца. В тот раз, когда Дек и Мясник нашли его, счастье нам улыбнулось, теперь же бывший страховой агент опять залег на дно.

Телефонный звонок, которого я ждал с таким душевным трепетом, раздается воскресным утром. Я по-хозяйски сижу во внутреннем дворике мисс Берди , читая воскресную газету, потягивая кофе и наслаждаясь прекрасной погодой. Звонит Дот – то, чего мы так боялись, случилось час назад. Накануне с вечера Донни Рэй заснул, а сегодня уже не проснулся.

Голос Дот слегка дрожит, но она старается держать себя в руках. Мы разговариваем, и я замечаю, что во рту у меня пересохло, а на глаза наворачиваются слезы. В голосе Дот слышится облегчение.

– Отмучился мой мальчик, – раз за разом повторяет она. Я заверяю, что мне страшно жаль, и обещаю зайти попозже днем.