в офис, чтобы подписать еще какие-то бумаги. Я спросила про вас. А он ответил, что вы у них не работаете. Я хочу знать, в чем дело?

И я тоже хочу это знать. Секунду я что-то мычу, потом говорю, что это недоразумение, но желудок у меня словно стягивается в тугой узел.

– Дот, это большая фирма. А я новый служащий, понимаете? Он попросту забыл обо мне.

– Нет. Он о вас помнит. Он сказал, что вы работали у них, но больше не работаете. Знаете, это все здорово непонятно, правда?

Согласен. Я падаю на стул и стараюсь привести мысли в порядок. Уже почти девять вечера.

– Послушайте, Дот, успокойтесь. Я сейчас же перезвоню мистеру Ланкастеру и узнаю, что он имеет в виду. И через минуту снова свяжусь с вами.

– Я желаю знать, в чем дело. Вы уже подали в суд на этих подонков?

– Я вам перезвоню ровно через минуту, о'кей? Пока. – Я вешаю трубку, затем быстро набираю номер лейковской фирмы. У меня противное ощущение, что такое со мной уже было.

Телефонистка соединяет меня с Барри Эксом. Я решаю быть любезным, подыграть ему, если потребуется, и говорю самым сердечным тоном:

– Барри, это я, Руди. Вы смотрели мое заключение?

– Да, здорово сделано. Послушайте, Руди, у меня возникли небольшие осложнения относительно вашей должности.

Горло у меня перехватывает от волнения. Сердце замирает. Легкие почти перестают дышать.

– О… да? – выдавливаю я из себя.

– Да. Дело паршивое. Я виделся с Джонатаном Лейком сегодня к вечеру, и он не горит желанием одобрить мой выбор и принять вас.

– Почему же?

– Ему не нравится сама мысль, что адвокат находится на положении помощника. И теперь, когда я все обдумал, мне это тоже в конечном счете не улыбается. Понимаете, мистер Лейк думает, и я с ним согласен, что для дипломированного адвоката будет естественно в его положении попытаться силком, использовав любую лазейку, пролезть в ряды полноправных служащих. Но мы не одобряем такого образа действий.

Так поступать нехорошо.

Я зажмуриваюсь, мне хочется плакать.

– Не понимаю вас, – отвечаю я.

– Сожалею. Я старался изо всех сил, но он просто неумолим. Он правит фирмой железной рукой, и у него собственный метод. Говоря честно, он едва мне задницу не отъел за одну только мысль принять вас на работу.

– Я хочу поговорить с самим Джонатаном Лейком, – говорю я, как могу твердо.

– Ничего не получится. Он слишком занятой человек, а кроме того, он не хочет, и все тут. Он не собирается менять решение.

– Вы сукин сын.

– Послушайте, Руди, мы…

– Сукин сын! – кричу я в трубку и чувствую себя от этого лучше.

– Полегче, Руди.

– Лейк сейчас в офисе? – требую я ответа.

– Возможно. Но он не хочет…

– Приеду через пять минут! – снова ору я и шмякаю трубку на аппарат.

Через десять минут, взвизгнув тормозами, я резко останавливаюсь на площадке для парковки перед бывшим складом. Там стоят еще три машины, в здании горит свет. Барри не ждет меня у двери.

Я колочу в нее кулаками, но никто не открывает. Я знаю, что им слышно, как я стучу, но они слишком трусливы, чтобы выйти ко мне. И наверное, вызовут полицию, если я не уйду.

Но я не могу уйти. Я захожу с северной стороны и стучу что есть силы в другую дверь, затем та же самая история повторяется у запасного выхода с тыльной стороны здания. Я стою под окном кабинета Барри и осыпаю его руганью. В кабинете горит свет, но он на меня не обращает никакого внимания. Я возвращаюсь к главному подъезду и опять колочу в дверь.

Из темноты выступает охранник и хватает меня за плечо.

Я смотрю вверх. Он по крайней мере шести футов и шести дюймов роста, негр в черной фуражке.

– Тебе надо уходить, сынок, – говорит он мягко, басом. – Уходи-ка, прежде чем я вызову полицию.

Я стряхиваю его руку со своего плеча и ухожу прочь.

Я долго сижу в темноте на продавленном диване, который мне пожертвовала мисс Берди, и пытаюсь привести мысли в порядок, но мне это не удается. Выпиваю две банки теплого пива. Я проклинаю, ругаюсь и плачу. Я строю планы мести.

Подумываю даже о том, чтобы убить Джонатана Лейка и Барри Экса. Эти пронырливые, мерзкие подонки решили украсть у меня дело Блейков. И что мне теперь сказать своим клиентам? Как объяснить им все это?

Я шагаю из угла в угол, ожидая, когда взойдет солнце. В прошлую ночь я бы весело рассмеялся, если бы мне сказали, что я снова достану свой список фирм и опять начну обивать пороги. Я весь извиваюсь от стыда и скрежещу зубами при мысли, что опять придется звонить Маделейн Скиннер: «Это снова я, Маделейн, и снова ищу работу».

Наконец я засыпаю на диване, и кто-то меня будит сразу после девяти утра. Это не мисс Берди. Это двое полицейских в штатском. Они показывают свои жетоны, и я приглашаю их войти. На мне спортивные трусы и тенниска. Глаза у меня словно горят, я тру их и пытаюсь сообразить, почему я вдруг привлек внимание полиции.

Они могли бы сойти за близнецов, обоим около тридцати, не так уж намного старше меня. На них джинсы, кроссовки, у обоих черные усы, и ведут они себя, как пара посредственных телевизионных актеров.

– Нам можно сесть? – спрашивает один, выдвигая стул из-под стола и усаживаясь. Его товарищ делает то же самое, и вот уже оба расселись с удобствами.

– Конечно, – отвечаю я с неподдельной живостью, – пожалуйста, присядьте.

– И вы с нами, – предлагает один из них.

– А почему бы и нет? – Я сажусь между ними.

Оба наклоняются вперед, продолжая разыгрывать роль.

– А теперь расскажите, что, черт возьми, происходит?

– Вы знакомы с Джонатаном Лейком?

– Да.

– Вам известно, где находится его офис?

– Да.

– Вы были там вчера вечером?

– Да.

– В какое время?

– Между девятью и десятью часами.

– Какова была цель вашего посещения?

– Ну, это длинная история.

– У нас в запасе несколько часов.

– Я хотел поговорить с Джонатаном Лейком.

– Вы поговорили?

– Нет.

– Почему нет?

– Двери были заперты. Я не мог проникнуть в здание.

– Вы старались вломиться?