– Спасибо, – сказал Чип. – Я не могу просить о большем. Спасибо.

– Боже, опять я в это влезаю, – сказала Джулия. – Подожди, ты сам это поймешь; чем старше становишься, тем меньше меняешься. Я – единственный ребенок в семье, который привык всегда поступать по-своему, вот в чем моя беда. Идем, у меня работа.

Они пошли вниз по ступенькам, которые вели на площадку.

– Правда, – сказала Джулия, – у меня есть все благородные основания тратить мое время и деньги на таких людей, как ты. Христианская готовность помочь семье, любовь к справедливости, свободе, демократии – но, я же сказала, что я – единственный ребенок в семье, который привык поступать по- своему. Меня бесит, просто бесит, что я не могу поехать, куда хочу на этой планете! Или с планеты, вот в чем дело!

Ты не представляешь, как я негодую на этот чертов компьютер!

Чип рассмеялся.

– Представляю, – сказал он. – Я точно так же чувствую.

– Это чудовище прямо из ада, – сказала Джулия. Они обошли вокруг здания.

– Это чудовище, конечно, – сказал Чип, выкидывая свою сигарету. – По крайней мере такой, какой он сейчас. Я хочу попробовать сделать вот что – выяснить, не можем ли мы изменить его программу, а не разрушать его. Если Семья будет управлять им, а не наоборот, то было бы не так плохо.

Ты, правда, веришь в рай и ад?

– Давай не вдаваться в религию, – сказала Джулия, – а то ты обнаружишь, что моешь тарелки в Казино. Сколько они тебе платят?

– Шесть пятьдесят в неделю.

– Правда?

– Да.

– Я дам тебе столько же, – сказала Джулия. – Но если здесь кто-то тебя спросит, говори, что получаешь пять.

Он подождал, пока Джулия спросила некоторых людей, но так и не узнала ничего ни о какой экспедиции, которой было бы известно что-нибудь о тоннеле, и тогда, утвердившись в своем решении, рассказал о своих планах Лайлак.

– Ты не можешь! – сказала она. – После всех этих людей, что туда ушли!

– Они метили не в ту цель, – ответил он. Она высоко подняла бровь.

– Это… я не знаю, что и сказать… – Я думала, что ты… освободился от всего этого. Я думала, что мы устроились, – она обвела руками комнату, их нью-мадридскую комнату, в которой они сами красили стены, в которой Чип сам сделал полку, в которой стояла кровать, холодильник, на стене висел набросок смеющегося ребенка.

Чип сказал:

– Дорогая, я, может быть, единственный человек на всех островах, который знает про тоннель, про настоящий Уни. Я должен воспользоваться этим преимуществом. Как я могу этого не сделать?

– Хорошо, воспользуйся, – сказала она. – Придумай план, помоги организовать экспедицию – замечательно! Я сама тебе помогу! Но почему тебе надо идти? Другие пусть идут – те, у кого нет семьи.

– Я еще буду здесь, когда родится ребенок, – сказал он. – На подготовку уйдет много времени, да и уйду я на неделю, не больше. Она во все глаза смотрела на него.

– Ты понимаешь, что говоришь? – воскликнула она. – Какая неделя? Ты… ты можешь уйти навсегда! Тебя могут поймать и вылечить!

– Мы научимся драться. У нас» будет оружие и…

– Пусть идут другие!

– Как я могу просить кого-то пойти, если сам не иду?

– Попроси – и все!

– Нет, – сказал он. – Я должен пойти тоже.

– Я поняла… Ты не должен пойти, ты хочешь пойти. Помолчав, он ответил:

– Хорошо, я хочу пойти. Да хочу! Я не могу представить, что меня там не будет, когда Уни будет повержен. Я сам хочу бросить взрывчатку или дернуть за выключатель, или – что там будет в конце сделать. Все сам!

– Ты болен, – сказала она. Взяла с коленей шитье, нашла иголку и стала шить. – Я правда так думаю. Ты зациклен на Уни. Он нас сюда не засунул, нам повезло, что мы сюда добрались. Аши прав: он бы нас убил так, как он убивает людей в шестьдесят два года, он бы не стал зря тратить лодки и острова. Мы убежали от него, он уже повержен, а ты болен, хочешь пойти назад и победить его еще раз.

– Он засунул нас сюда, – сказал Чип, – потому что программисты не могли оправдать убийство еще молодых людей.

– Ерунда, – сказала Лайлак. – Они оправдали убийство пожилых людей, они бы оправдали и убийство младенцев. Мы убежали. А ты собираешься назад.

– Как насчет наших родителей? спросил он. – Их-то убьют через несколько лет. Как насчет Снежинки и Спэрроу – в общем, всей Семьи?

Она продолжала шить, втыкая иголку в зеленую ткань – рукава от ее зеленого платья, из которых она шила распашонку для малыша.

Позднее в постели, он сказал:

– Если что-то вдруг будет не так, Джулия позаботится о тебе. И о ребенке.

– Это большое утешение, – сказала она. – Спасибо. Спасибо тебе. И Джулии спасибо.

Он был занят, занят так, как никогда в жизни: составлял план, искал людей и оснащение, ездил, изучал, объяснял, умолял, придумывал, решал. И еще работал на фабрике, где Джулия, несмотря на отгулы, которые ему позволяла, обеспечивала от него отдачу в шесть с половиной долларов, которые ему платила за ремонт машин и ускорение производства. Плюс ко всему, он делал основную часть домашней работы из- за беременности жены. Он был изможден больше, чем когда-либо за всю свою жизнь, но он также воспринимал все четче, чем когда-либо; один день – болен от забот, а на следующий уверенный в успехе, энергичный и живой.

План, проект, был как машина, которую надо собрать, предварительно сделав все детали, каждая из которых формой и размером влияла на последующую.

Прежде чем он мог решить, сколько человек потребуется для экспедиции, ему надо было отчетливо представлять механизм работы Уни, где как с наибольшей эффективностью его можно атаковать.

Он поговорил с Ларсом Ньюманом, другом Аши, тот послал его к человеку в Андрейте, который дал адрес человека из Манакора.

– Я знал, что те блоки слишком малы для объема информации, которая в них должна содержаться, – сказал человек из Манакора, по фамилии Ньюбрук, и ему было почти семьдесят лет, он преподавал в технологической академии до того, как оставил Семью. Ньюбрук ухаживал за внучкой, менял ей пеленки, и это занятие, видимо, не вполне его устраивало.

– Не вертись! – сказал он строго малышке. – Ну, если вам удастся проникнуть внутрь, – обратился он к Чипу, – тогда, очевидно, нужно направиться к источнику энергии. К реактору или, более вероятно, к реакторам.

– Но ведь их можно заменить довольно быстро. Разве нет? – усомнился Чип.

– А я хочу вывести Уни из строя надолго. Пусть Семья, проснувшись, поломает себе порядком голову, как вернуть Уни к жизни.

– Черт возьми, не вертись! – прикрикнул на девочку Ньюбрук. – Тогда холодильная установка.

– Холодильная установка? – переспросил Чип.

– Да, – уверенно сказал Ньюбрук. – Температура внутри блоков памяти должна быть близка к