В Сент-Килде меня посетило множество гостей

Едва «Спрей» вышел из района островов Самоа, как сильный пассат заставил меня убавить паруса. В первый день плавания мы продвинулись на сто восемьдесят четыре мили, из которых сорок миль я отношу за счет попутного течения. Из-за волнения на море я прошел севернее острова Хорн, а также севернее островов Фиджи, которые по первоначальному замыслу намеревался обойти с юга, а потом пошел вдоль западного побережья архипелага. Отсюда я взял курс прямо на Новый Южный Уэльс, пройдя южнее Новой Каледонии, и, проплавав среди штормов и ураганов сорок два дня, прибыл в Ньюкасл.

Жестокий ураган, встреченный мною вблизи Новой Каледонии, потопил шедший несколько южнее американский клипер «Патришн». Этот же ураган, который я вовсе не считал исключительно сильным, унес в сторону французский почтовый пароход, шедший из Новой Каледонии в Сидней. Когда пароход все же добрался до Сиднея, его пассажиры сообщили, что попали в сильнейшую бурю, и говорили моим друзьям: «О боже! Мы не представляем себе, что сталось со «Спреем», который мы видели в самой гуще шторма…» Но «Спрей» с полном порядке плыл, как уточка, под гротом, взятым на гитовы. Даже палуба на «Спрее» была сухой, в то время как пассажиры на пароходе, как мне потом рассказывали, стояли по колено в воде в залитом салоне.

По прибытии в Сидней пассажиры подарили капитану парохода кошелек с золотыми монетами за его искусство кораблевождения и благополучную доставку людей в порт. А капитан «Спрея» не получил ничего, хотя в разгаре шторма шел вдоль берега в районе Сил-Рокс, где совсем недавно погиб вместе с пассажирами пароход «Кетертон». -Несколько часов кряду я был вынужден двигаться, лавируя взад и вперед вблизи этих скал, пока не обошел их с наветренной стороны.

К Ньюкаслу я подошел против ветра в разгар сезона штормов. У входа в гавань меня встретил правительственный лоцман капитан Камминг и, взяв на буксир, ввел «Спрей» в порт, где он был поставлен в безопасном месте. Здесь меня посетило множество гостей, причем одним из первых был американский консул Браун. «Спрей» был освобожден от портовых сборов, и после нескольких дней отдыха буксир, ведомый лоцманом, вывел «Спрей» в открытое море, где он взял курс на Сидней, куда и прибыл на следующий день, 10 октября 1896 года.

Ночь я провел в спокойной бухте вблизи Менли, где сиднейский портовый полицейский катер указал мне место стоянки. Прибывшие полисмены принялись подозрительно изучать какую-то найденную у меня старую книгу. Бдительность полиции Нового Южного Уэльса поистине изумительна и широко известна во всем мире. Видимо, у полиции был хитроумный план получить какую-то ценную информацию, потому они и поторопились меня встретить. Кое-кто говорил, что меня собирались арестовать, — что же, это их дело.

Наступало лето, и сиднейская гавань была переполнена яхтами. Многие из них подходили посмотреть закаленного в бурях и невзгодах «Спрея». На протяжении нескольких недель «Спрей» неоднократно менял место стоянки в этом огромном порту, и повсюду его навещали разные приятные люди, а чаще всего офицеры с английского военного корабля «Орландо», приезжавшие со, своими знакомыми. Однажды прибыл командир корабля мистер Фишер в обществе нескольких молодых дам из города и офицеров своего экипажа. Они появились во время сильнейшего дождя, какого я не видел нигде, даже в Австралии. Каким бы сильным ни был этот дождь, он не мог охладить пылкого настроения моих гостей. Тут как на грех появился юный джентльмен из знаменитого яхт-клуба, одетый в парадную форму, на которой было столько медных пуговиц, что они могли свободно потянуть человека ко дну. Желая выбраться на сухое место, джентльмен прыгнул не туда, куда нужно, и сразу нырнул в открытую бочку, поставленную для сбора дождевой воды. Будучи маленького роста, молодой яхтсмен весь исчез в бочке и чуть было не утонул. Насколько я помню, это был единственный смертельно опасный случай на борту «Спрея» за все время плавания, Молодой человек, совершивший удивительную ошибку, прибыл на «Спрей», чтобы засвидетельствовать свое почтение. По решению клуба, к которому он принадлежал, «Спрей» не мог быть официально признан спортивной яхтой, так как я не привез формальных документов от американских яхт-клубов. Это усугубилось тем, что я оказался в еще более неловком положении, поскольку получилось, что, не занимаясь ловлей яхтсменов, как будто попытался упрятать одного яхтсмена в бочку.

Типичной сиднейской парусной яхтой является удобное для управления одномачтовое судно большой ширины и с огромной площадью парусов. Однако опрокидываются они не часто, так как яхтсмены управляют парусами так же умело, как это делали на своих судах викинги. В Сиднее я видел всякие яхты — от нарядных паровых катеров и парусных тендеров до маленьких шлюпок и каноэ, скользивших по заливу. В Австралии у каждого есть лодка, и если иной паренек не имеет средств ее купить, то строит сам, причем, как правило, не имеет оснований краснеть за свою работу.

Во время стоянки в Сиднее «Спрей» сбросил свой покрытый заплатами огнеземельский грот, поднял новый парус, полученный в дар от коммодора Фоя, и даже стал флагманом, когда моряки сиднейской гавани проводили ежегодную регату.

Яхтсмены «признали» мой «Спрей» и решили, что он представляет свой собственный яхт-клуб. Его достижения были отмечены самыми изощренными австралийскими выражениями признания.

Быстро пролетели дни стоянки в Австралии, и 6 декабря 1896 года «Спрей» вышел из Сиднея. Я намеревался обогнуть мыс Лиувин и идти прямиком к острову Маврикий, лежавшему на пути домой. Поэтому я пошел вдоль берегов Бас-сова пролива.

Об этой части путешествия многого не расскажешь, за исключением того, что ветры были переменными, иногда налетали шквалы, а море было бурным. Только 12 декабря день был исключительно хорошим, а отличный береговой ветер дул в северо-восточном направлении. Ранним утром «Спрей» миновал залив Туфольд, а несколько позже — мыс Бандооро, идя все время спокойным морем вблизи берега. С берегового маяка салютовали флагом, а ребята на балконах домиков махали «Спрею» платками, и хотя берега были малолюдными, это все же было приятным зрелищем. Я видел гирлянды вечнозеленых растений, развешанные по случаю наступающего рождественского праздника. Просигналив жителям пожелание счастливо провести праздники, я понял, что они хотели для меня того же самого.

От мыса Бандооро я направился мимо Клифф-Айленд в Бассов пролив и, покуда «Спрей» огибал остров, обменялся сигналами со смотрителем маяка. В этот день ветер завывал вовсю, а волны бились о скалы.

Несколько дней спустя, 17 декабря, «Спрей» в поисках убежища вплотную подошел к полуострову Уильсонс-Промонтори.

Смотритель здешнего маяка мистер Кларк прибыл на борт «Спрея» и указал мне путь в бухту Ватерлоо, находившуюся в трех милях с подветренной стороны. Я сразу спустился по ветру и обнаружил прекрасную якорную стоянку в песчаной бухте, защищенной от западных и северных ветров. Здесь я застал рыболовное двухмачтовое судно «Секрет» и паровой паром «Мэри», переоборудованный в китобойное судно.,

Капитан «Мэри» был гениальным человеком и притом' истинным австралийцем. Экипаж судна был им набран из рабочих лесопилки, сроду не видавших живого кита, но как австралийцы они были прирожденными моряками, а к тому же капитан их заверил, что убить кита так же просто, как застрелить кролика. Они в это поверили, и все. было в полном порядке. На их счастье, первый встреченный ими кит оказался дохлым, и капитан «Мэри» мистер Юнг одним ударом гарпуна «разделался» с чудовищем. Взяв кита на буксир, они отвели его в Сидней, где выставили для всеобщего обозрения. С того момента ничто, кроме китов, не могло заинтересовать храбрый экипаж «Мэри», и теперь Команда сосредоточила все усилия на сборе топлива, чтобы иметь возможность отправиться в рейс подальше от берегов Тасмании. Каждый раз, когда произносилось слово «кит», глаза матросов загорались ярким огоньком.

Три дня мы провели вместе в тихой бухте, прислушиваясь к свирепствовавшему вдали ветру. Капитан Юнг и я осмотрели берег, посетили брошенные горные разработки и даже занялись золотоискательством.