объясниться. Я требую вашего отречения, сир. В мою пользу.

«Как мы могли не заметить подмены?» – подумал Трастамара, ибо она, конечно, была очевидна. Принц Севир стоял прямо и как-то презрительно-отстраненно. Он не вырос и не похудел, но сейчас, из-за своей осанки, он казался даже выше ростом, и полная, мучнистая кожа с распухшими сосисками пальцев совершенно не бросалась в глаза, – так тверд и отрешен был взгляд его чуть навыкате карих глаз.

Трастамара впервые видел, чтобы человек вырастал от взгляда. Впрочем, Севир и не был человеком.

– Отречения? – не то взвизгнул, не то хрюкнул первый министр.

– Вы стоите на пороге войны, – мягко сказал Севир, или, точнее, тот, кто теперь назывался Севиром, – это будет не то, что первая война с харитами. За последние пятьдесят лет вы не построили ни одного военного корабля крупнее фрегата, а те, что в строю – раскрадены. Империя разделена; половина планет примет нашу сторону только потому, что другая половина приняла сторону императора. Вы можете объявлять нас чудовищами сколько угодно: половина империи сочтет это глупой пропагандой, другая половина будет рада встать на сторону сильных чудовищ. Вы погрязли в коррупции; больше нет императора Чеслава, чтобы сделать из людей рабов, а из рабов – солдат. В этой войне человечество не одержит победу. Ему придется сражаться с превосходящим его противником. Вы можете меня убить, но это ничего не изменит. Наша технология неизмеримо выше, и что еще важнее – для того, чтобы сравняться с ней и построить такие же корабли – вам придется стать нами. Ибо наша технология – это не технология харитов и не технология людей. Это технология тех, кто придет, чтобы нас превзойти.

«Не так-то уж это просто – тебя убить», – подумал с неожиданной злобой Трастамара.

Император влепил кулаком о погасший стол.

– Вранье, – закричал император, – держава сильна, как никогда! Все мои подданные… они меня обожают… Они… сплотятся в едином порыве! Адмирал Иссуф, я приказываю вам взять Красный Флот и уничтожить Рамануссен! И Харит! И… Лену, да, Лену!

Лицо адмирала Иссуфа было непроницаемо. Он коротко поклонился и спросил:

– В каком смысле Лену, сир?

– Планету Лену! Генерал Трастамара тоже нашел там колонию этих тварей!

– И еще вот этот человек, министр финансов, – вставил первый министр Хабилунка. – Он наверняка скрытый харит, а если нет, то встанет на их сторону. Надо проверить всех придворных на предмет того, не скрытые ли они хариты.

Опустил голову и благочинно прибавил:

– В сложные времена надо убивать по одному подозрению.

Принц Севир стоял совершенно прямо. Глаза его задумчиво обежали комнату и остановились на лице Трастамары. «Ты блефуешь, – подумал Трастамара, – у вас не может быть много кораблей. Если уничтожить Рамануссен и Харит, это искоренит заразу. Боже, какая начнется охота на ведьм».

Трастамара вдруг представил своих подчинненных, подающих ему на стол список за списком уничтоженных харитов – или их пособников. Сколько надоевших жен, опостылевших мужей, удачливых соперников, конкурентов по бизнесу, настырных соседей и начальников, вызвавших зависть подчиненного, окажутся на его столе? Сколько будет стоить место в списке? Десять в третьей? Десять в четвертой? Десять в пятой? Такса наверняка будет сложной – в зависимости от ранга доносчика и ранга того, на кого доносят.

Сможет ли он сам удержаться, чтобы не включить в этот список своих врагов? Сможет ли сам не поверить, что враги его являются пособниками харитов? И сколько времени пройдет, прежде чем недовольный его малым усердием император зачислит в пособники харитов его самого?

– Генерал Трастамара! – резко сказал император, и Станис едва сообразил, что он обращается не к нему, а к прапрадеду, – вы нашли способ победить ттакк, вы создали маточный инкубатор! Вы сможете отличить человека от нелюди?

– Легко, – сказал Живоглот.

Он парил в своем кресле, сложив пергаментно-бледные руки на исхудавших коленях, и только глаза его были такие же пронзительные и спокойные, как глаза Севира.

– Мы учредим чрезвычайные комиссии! – закричал император, обращаясь к невысокому полному человеку, стоявшему перед ним в форме пилота без знаков различия, – мы поставим во главе этих комиссий лучших людей! Губернаторов, членов правительства! Мы проверим самих губернаторов! Мы вырвем вас с корнем, мы развеем ваш прах в космосе, мы сложим из ваших костей второй Триумфальный Шпиль!

– Это будет величайшая победа в истории человечества, – почтительно сказал сбоку первый министр Хабилунка, – и одержите ее вы.

– Трастамара! – резко приказал император, – убейте его!

Трастамара поднял веерник. Лицо Севира осталось совершенно спокойным. Уголки губ чуть искривились в улыбке. Они с Трастамарой мгновение глядели зрачок в зрачок, а потом Трастамара резко повернулся и выстрелил.

Первый министр рухнул на пол, не издав ни звука.

Глаза императора распахнулись от изумления. Трастамара нажал на курок второй раз, – и властелин мира, повелитель Митры, Рамануссена, Альтайи, Ттакки, Лены, и еще ста шестидесяти пяти миров, жалуемых им в соответствии с заслугами и рангом, Отец Сына Всех Гнезд, Прародитель Лоеллиан, Матка над Маткой Крийнов, Средоточие Локров, повелитель людей и нелюдей император Теофан упал и стал похож на кучку использованного белья.

Никто не двинулся и не издал ни звука.

Станис Трастамара нетвердо шагнул вперед и перевернул императора. Между глаз темнело красное пятнышко: луч вошел точно в лоб, испепеляя кору головного мозга, из пятнышка выползала серая капля. Станис почему-то не мог взять в толк, что императора оказалось так же легко убить, как самого обычного человека.

Севира, как он очень хорошо знал, было убить труднее.

Трастамара выпрямился и увидел, что глаза всех присутствующих устремлены на труп. Адмирал Иссуф, чуть наклонив голову, смотрел на императора с холодным любопытством. Ли Трастамара чуть покачнулся в кресле, чтобы лучше видеть, и оно, подчиняясь языку тела, поплыло вперед. В глазах принца Севира не было ни сожаления, ни сострадания, ни радости – вообще ничего.

Берес Дарр, президент Технологической Академии, стоял, положив руку на плечо светлейшего губернатора сектора Роза, – и губернатор вдруг широко улыбнулся, сел в кресло и заснул.

Один из охранников по-прежнему целился в Дарра. Чеслав Трастамара перевел ствол на министра финансов, тот вспыхнул, потом побледнел, и заблеял, глядя на Живоглота:

– Но это… это просто замечательное решение! Ли, вы гений, я всегда говорил, что это вам надо было стать императором…

– Чеслав, мальчик, сделай милость, нажми на курок, – сказал старый Ли. – Эта тварь мне надоела.

Чеслав повиновался. Министр финансов рухнул без звука: куча мяса в дорогом мундире.

Эйрик ван Эрлик сидел, прислонившись к стене. Он уже очнулся, – генерал не заметил, когда – и теперь он, откинув голову, и смотрел на Трастамару внимательными черными глазами. Руки его еще не отросли, – так, белые культи с пятью пупырышками на конце.

– Это не спасет от войны, – спокойно сказал Севир.

– Это зависит от ван Эрлика, – ответил Трастамара.

Эйрик медленно, еще не понимая, перевел взгляд с Трастамары на труп на полу.

Начальник Службы Опеки подошел к нему и ухватил за шиворот, помогая подняться.

– Давай, Эйрик, – сказал он, – я знаю, ты сможешь.

Эйрик неуверенно прошел несколько шагов и не то сел, не то рухнул у трупа Теофана. Трастамара, по- прежнему держа в руке ствол, с ожесточеним рванул мундир императора.

Ему бросилась в глаза белая жирная грудь, покрытая какими-то редким волосками, и не то порезы, не то ожоги чуть ниже крупных, почти женских сосков. «Черт, неужели еще и это?» – подумал про себя Трастамара.

– Ну, что тебе надо? – сорвавшись, закричал шеф Службы Опеки.

Эйрик положил обрубки рук на грудь мертвеца, и Трастамара вдруг увидел, как плоть тонет в плоти.