различия исчезли. Сейчас во вселенной живет много рас, и различия между ними тоже должны исчезнуть. Точно также исчезнут различия между машиной и живым организмом. Ты чувствовал это, когда управлял кораблем. Мы не строим корабли. Мы строим будущее.
Эйрик помолчал. Его смуглое лицо, с выпавшими бровями и голой макушкой, не выражало ничего. Загоревшие руки торчали, как грабли, из чуть мешковатого комбинезона.
– А что будет с харитами?
– Хариты – это не раса. Это путь, – ответил принц Севир.
– А что будет с нами? С людьми?
– Человечество – это другой путь. Все пути ведут к богу, – ответил принц Севир.
– Это все пустые слова, – сказал Эйрик, – все, что я вижу – это то, что в вашем будущем нет места человечеству. Вы отомстите ему – за поражение.
– Мы спасем его от самого себя. История человечества показывает, что правители-люди, вне зависимости от того, как они назывались – царями, диктаторами или президентами, – не способны были править человечеством сколько-нибудь удовлетворительно.
Руки ван Эрлика внезапно оледенели. Чеслав застыл, словно получил приличный заряд станнера.
– Значит, это правда, – усмехнулся Эйрик, – вы контролировали нас пятнадцать лет назад.
– Поправка. Мы не оказывали никакого влияния на людей. Единственным фактором влияния было само наше присутствие.
– Я вам не верю, – сказал ван Эрлик, – параноик Севир был прав.
Ван Эрлик резко встал, отталкивая от себя тарелку. Чеслав поднялся за ним.
– Знаешь, в чем мое преимущество, Нин? – спросил он. – В том, что я изгой. И если я плюну ему в лицо, – и Эйрик показал на принца Севира, – то меня просто убъют. А тебя – тебя выпотрошат, как освежеванного зайца, и в твою шкуру влезет чужой.
Принц Севир дотронулся до рукава, и в дверях появились два затянутых в бронеткань охранника.
– Наши гости устали, – сказал принц, – проводите их.
Когда лепестки дверей сошлись за сопровождающими, Нин Ашари повернул голову к Севиру и тихо спросил:
– Он что, не знает?
– Нет.
Ашари помолчал.
Из команды фрегата только пятеро остались в живых. Они получили не меньше двух тысяч бэр, но один из участников проекта, по имени Первез, – молодой черноволосый парень с блестящими глазами и длинными руками, искусными, как манипуляторы крийна, – заверил Эйрика, что его люди выживут. Насчет черного барра он был не так уверен. Он никогда не работал с баррами.
Первез был из тех двоих, что ели за обедом.
Напоследок он заставил ван Эрлика самого лечь на койку, и одобрительно покачал головой, глядя на графики.
Когда Эйрик ушел, в медотсек зашел принц Севир, и долго изучал данные, но Эйрик уже этого не видел.
Эйрик ван Эрлик вернулся в отведенные ему апартаменты и вышел на террасу, отороченную теплым бескрайним морем.
Выложенные ракушками ступени спускались прямо в бирюзовые волны. Последний раз Эйрик плавал в море пятнадцать лет назад, и это море было очень похоже на то.
Вокруг не было ни души. Метрах в двух над Эйриком парил черный видеошарик, как будто почетный гость мог куда-то деться с планеты.
Эйрик разделся, нырнул и поплыл.
Морские звезды лежали на далеком дне, стайки рыб разбегались из-под красных кораллов, и когда ван Эрлик переворачивался на спину, он видел высоко над собой растопленное на волнах солнце.
А когда он поворачивался спиной к солнцу и закрывал глаза, то море становилось похоже на космос, и он вновь плыл по нему в созданном чужаками корабле. Корабле, который превосходил корабли людей примерно так же, как
Эйрик плавал часа полтора, а потом наконец повернул назад. За прозрачным столиком в плетеной качалке сидел Чеслав Трастамара и играл со столиком в трехмерные шахматы. Столик выигрывал.
Эйрик вышел из воды; тело его казалось бронзовым от радиационного загара, капли воды блестели на лысой голове. Медицинские датчики слетелись к нему голодными комарами.
Естественная зелень, разросшаяся под прозрачной пленкой силового поля, мешалась с цветами и ветвями, вырастающими прямо из стен. Над полем зеленые склоны переходили в облитые снегом горы, и далеко над горами сверкало солнце. Эйрик бывал в гостиницах, где в пользование постояльцу предоставлялся личный бассейн. Но личного моря в пользовании у него еще не было.
– Ты вернулся в свой рай, Эйрик, – сказал Чеслав.
Эйрик ничего не ответил. Видеошар вплыл на террасу вслед за ним. Тут же слои пола слегка разошлись, и поток тепла обдал гостя, который явно не торопился воспользоваться полотенцем.
Эйрик прошел в спальню и сел на кровать, размером шире его капитанской каюты.
Сегодня мир, в котором он жил, разнесли в куски. И это сделал не император Теофан, не продажный губернатор Ярмарки, не сын императора, имевший обыкновение устраивать маленькие победоносные войны против тех, кто не мог сопротивляться, и даже не холодный аристократ Трастамара, верховный палач империи и праправнук легендарного Живоглота.
Это сделали те, кто в его душе всегда занимал место между людьми и богами.
Никто не знал, насколько далеко отстоят люди от харитов. Некоторые исследователи полагали, что изначально хариты были белковой формой жизни, с генетикой, определяемой ДНК, – так же как у человека, крийна или барра. Другие считали, что изначальной основой харитов была кремнийорганика, и еще третья школа настаивала на том, что хариты никогда не дышали кислородом, используя в качестве окисителя азот.
Так или иначе – разница между людьми и харитами была не в биологии, а в разуме. Разум их развился за сотни тысяч лет до человеческого, и он пошел по другому, отличному от человека пути.
Люди, став разумными, начали переделывать окружающую природу, добиваясь все большего совершенства инструментов и приспособлений.
Хариты, став разумными, начали переделывать себя.
Разум человека начался тогда, когда человек взял в руки дубинку и убил ей животное, которое не мог убить голыми руками. Разум харита начался с того, что харит изменил структуру своей руки, придав ей твердость дубинки. А потом, когда бой закончился, вернул руку в прежнее состояние. И, заострив коготки, принялся разделывать шкурку.
Потомки тех, кто взял в руки дубинку, вышли в космос в сверкающих кораблях, начиненных сложнейшей аппаратурой. И еще до начала Великой Войны один из старых, аварийных, заплутавших в гипере кораблей выбросило возле системы, обращающейся вокруг красного карлика YO-13978. Обоженный радиацией экипаж обнаружил в воздушном пространстве четвертой планеты то, что поначалу квалифицировали как «несколько небольших предметов явно искуственного происхождения». Это не были предметы: это были потомки тех, кто когда-то превратил свою руку в дубинку, и, используя собственное тело как орудие познания вселенной, забрался в нижние слои стратосферы.
Хариты были потрясены контактом. Сама идея преобразования окружающей природы для собственных нужд – в чем, по мнению человека, или барра, или локра, и заключалась цивилизация – была им абсолютно чужда.
Человек попадал туда, где холодно – и надевал одежду. Харит отращивал теплоизолирующий слой или иным образом регулировал теплообмен в теле. Человек переходил от охоты к земледелию, из-за недостатка пищи, – харит сам становился зерном, перестраивая свое тело с тем, чтобы усваивать непосредственно энергию солнца.
Человек изобретал масс-спектрографы и пузырьковые камеры, чтобы узнать устройство мира, – харит наделял свои члены свойствами масс-спектрографа и распознавал изотопы.
