боевую линию.

После этого Аристарх долго соображал, что такое боевая линия и зачем в нее строиться кораблям, потому что в космосе корабли всегда строились в боевую стену, пока до него не дошло, что линия – это та же стена, только в пространстве с числом измерений меньшим на единицу.

– Дредноут «Эдем», – сказал исполнительный директор верфи, – был флагманом Флота Освобождения во время войны с харитами. На тот момент он являлся третьим по величине кораблем Империи. Протяженность цитадели составляет 2300 метров, или 87 % длины корабля в продольном сечении. В защите корабля применен принцип так называемой четырехфазной брони. Главный броневой пояс высотой двадцать семь метров выполнен из арморпласта толщиной 510 мм, а в районе гравикомпенсаторов и мостика, – 570 и 570 мм. Армопластовые плиты уложены на композитную рубашку толщиной 20 мм. Поверх арморпластовых плит нанесена наномолекулярная противолазерная броня, способная к самосборке.

Четвертая фаза брони – силовое поле, наводимое переменным полем Нессиса и эквивалентное арморпластовой плите толщиной 740 мм. Арморпласт траверзных полупереберок имеет толщину 490 мм. Барбеты лазерных установок имеет толщину 530 мм, а броня в районе ракетных установок дальнего боя – 540 мм. Главный командный пункт имеет 600-мм стенки и 210 мм крышу, а также автономные генераторы Нессиса. Палубные и поперечные переборки с броней от 50 до 400 мм. Четырехфазный принцип бронирования обеспечивает непробиваемость главного пояса, траверзов и палуб в районе цитадели любым видом оружия, за исключением гипербоеголовок типа «Борей» и «Борей-М» и включая стандартную термоядерную боеголовку типа «Хризантема» при подрыве ее на расстоянии свыше 350 метров.

Главная энергетическая установка корабля представляет из себя линейный гравитационный ускоритель, способный обеспечить в обычном пространстве ускорение до 6100 g, и гиперскорость до 117 с. Разгонные элементы ускорителя унифицированы с линейным крейсером проекта «Минос» и эсминцами проектов 237 и 362. На дистанции дальнего боя револьверные блоки корабля могут одновременно выпустить по цели, находящейся на расстоянии до 35 млн. км. залп из двухсот восьмидесяти стандартных ракет класса «Каскад». Двадцать две установки энергетического оружия – рентгеновские лазеры с ядерной накачкой типа «Скиф» – способны поразить цель на расстоянии до двухсот тысяч километров.

Темноволосый коммодор поднял руку, и Аристарх Фор, только что собиравшийся поговорить о новых ракетных сенсорах, реагировавших на смену вертикальной составляющей гравитационного поля под корпусом цели, замер.

– Я умею читать, – сказал темноволосый.

– А… э…

«Зачем я заговорил на языке людей? – вдруг пробежало молнией по спине, – надо было вызвать переводчика. Тогда любые неточности и ошибки можно было б списать на плохой перевод». Но вызывать переводчика было поздно.

– В ходе борьбы с превосходящими силами противника принц Севир отдал приказ покинуть корабль, – сказал Аристарх, – дрейфующий дредноут был найден четыре года назад благодаря усилиям молодежного движения «севиры», которое ставит своей целью розыск и сохранение всех памятников великой войны за выживание человечества. Он был в ужасающем состоянии. Семнадцать отсеков корабля отсутствовали. Принудительно отстреленный компенсатор взорвался в ста метрах от корпуса корабля, причинив почти необратимые повреждения гравитонике, системы вооружений повреждены на восемьдесят процентов. Однако гравиколлайдер был в хорошем состоянии, семьдесят процентов генерирующих элементов давали достаточную энергию для разгона и прыжка. Корабль был приведен сюда, на «Объединенные верфи», и с тех пор наши инженеры и техники проделали титаническую работу по ремонту и перевооружению корабля.

– Пять на десять в девятой эргталеров, – сказал темноволосый коммодор, – из них два на десять в девятой – за последние полгода. Работы полагалось закончить полтора года назад.

– Да, – кивнул Аристарх, – но три года назад было принято решение установить на корабле тактические ракеты класса «Каскад» с гипербоеголовкой «Борей», с дальностью локального скачка в тридцать метров, и полезной нагрузкой до тысячи двухсот килограмм. Нам пришлось переделать сорок две шахты. А еще через полтора года вместо «Борея» решили ставить новый «Борей-М», и это снова потребовало переделки корпуса. Нам пришлось резать пятьсотсорокамиллиметровый арморпласт с псевдоинтеллектуальным противолазерным покрытием.

Темноволосый коммодор глядел на сведенные когти барра. Аристарх вспомнил, что на космофлоте читают отдельный курс по психосоматике чужих. Может быть, этот проклятый коммодор был отличником.

– Давайте посмотрим, – сказал коммодор.

– Конечно. Вот документация.

И Аристарх вежливо протянул коммодору белый немаркированный чип.

Коммодор вставил чип в торцовый разъем. «Эдем» погас. Вместо него на плоской поверхности стола загорелся логотип Высокого банка Локры. Сухая веревочка букв предложила владельцу чипа ввести произвольно выбранный код для последующей индентификации, а также произвольную сумму денег, которую он желает перевести на свой счет.

Глаза коммодора текли по строчкам. Аристарх затаил дыхание.

– Я должен осмотреть корабль, – и коммодор вырвал чип из стола.

Двери кабинета беззвучно разошлись в стороны, и исполнительный директор «Объединенных космических верфей» обнаружил, что за ними стоят уже не трое, а девятеро. Металлические сферы шлемов были наглухо закрыты, тяжелая броня активирована, не позволяя определить, люди это были или модификаты.

Почему-то штурмового отряда Аристарх уже не испугался. Может быть, потому, что металлические сферы скрывали клювы людей.

Вторая группа захвата стояла возле стационарного шлюза в секторе АС-23-В. Восьмеро в активированной броне держали под прицелом небольшую гражданскую охрану верфей, и заместитель Аристарха, непосредственно отвечавший за ремонт «Эдема», радостно было рванулся к барру.

Заметил сопровождающих, махнул рукой и сник.

Сквозь бронестекло шлюза был виден уходящий к звездам корпус «Эдема». Корабль был так велик, что из иллюминатора бока его казались плоскими; так океан кажется плоским тому, кто стоит на берегу. Поверхность корабля была вся в кучках и рытвинах, как это обыкновенно бывает с наномолекулярной броней после близкого термоядерного взрыва. Даже если сегмент брони не уничтожен, излучение повреждает псевдоинтеллектуальные связи молекул, и вместо того, чтобы растечься ровной «сборкой», они собираются в узлы и кусты, скручиваются коралловыми зарослями.

Темноволосый коммодор обнажил в улыбке зубы, белые, как перья молодого барра, и сказал:

– Будем надеяться, что ваши «Бореи» лучше вашей брони.

Аристарх ничего ему не возразил. Бессмысленно возражать, если у тебя нет клюва.

Осмотр корабля занял около двух часов. Собственно, это было занятие вполне бесполезное. Состояние «Эдема» мог заподозрить любой, кто видел броню; всякие сомнения исчезали на капитанском мостике. Огромный дрендоут в девятьсот тысяч тонн массы покоя пребывал в совершенно том же виде, что и пять лет назад, когда поврежденный «Эдем» выудили из звездного сора в секторе Весы. Разгерметизированные отсеки, разорванные жилы трубопроводов; семь палуб, вскрытых одна за другой, аккуратно, как кесаревым сечением, при аварийном отстреле гравикомпенсатора.

Четыре года и пять миллиардов на реконструкцию третьего по величине линейного корабля империи испарились бесследно.

Аристарх всегда знал, что это случится. Но он не мог предать президента компании. Он даже подозревал, что его взяли на работу именно потому, что барры всегда верны старшему.

В Гнезде это проблемы не вызывало. Так уж был устроен мир. Поздний был верен Раннему, Ранний – тому, кто был еше Раньше, тот, кто еще Раньше – тому, кто был еше Раньше, и так как каждый нижестоящий член Гнезда никогда не мог предать вышестоящего, в обществе царила полная гармония.

Проблемы начинались, если барр работал с людьми. Барр, – разумеется, если лишить его клюва и яда, –