визгом и вонью.

– Все равно, – возразил другой дозорный, – если Арфарру унес бес, то зачем он прихватил с собой яшмового аравана?

И дозорные проехали дальше. Прошло немного времени, – Варназд поглядел на небо и увидел, что синенькая звезда, которая висела над лужайкой, спускается все ниже и ниже, и это не звезда, а скорее птица. Крылья птицы не шевелились. Одно крыло было с красным огоньком, другое с синим огоньком. Это была, без сомнения, родня тем каменным птицам в Зале Ста Полей, что умеют танцевать и славить государя.

Варназд испугался, его стала бить крупная дрожь. Нан подхватил его на руки, как ребенка. Птица села. Нутро ее распахнулось. Покойный министр подсадил в нутро государя и влез сам. Яшмовый араван, к изумлению Варназда, остался по ту сторону.

– Не покидайте меня, – попросил Варназд.

Нан за спиной его вспыхнул и закусил губу.

– Я должен остаться, – сказал Бьернссон.

– А можно я останусь с вами?

Один из пилотов начал ругаться.

В это время ночной дозор, обсуждавший пропажу яшмового аравана, повернул назад и увидел впереди за абрикосовыми деревьями синий свет и услышал монотонное урчание.

– Вперед! – завопил командир дозора.

Мятежники выскочили на полянку. Раздался испуганный вопль, и гудящая стрела переломилась об обшивку боевой машины.

– Дураки, – орал старший, – это бес! Стреляйте серебряными шариками!

– Стойте! – вскричал Варназд, – вы не смеете стрелять в своего государя! – И полез обратно из кабины.

Два серебряных шарика хряснули, один за другим, об обшивку.

– Братцы, – вопил обрадованно старший дозорный, – серебро его не берет! Это не бес, а простое железо!

Бьернссон отскочил от челнока и упал в густую траву.

– Взлетайте, – закричал он.

Проворный десантник схватил государя за шкирку и втянул его обратно. Другой человек выскочил наружу с веерным излучателем, и дозорные вспыхнули, как лучина, брошенная в очаг. Подхватил Бьернссона подмышки, швырнул его в кабину и прыгнул сам. Челнок завыл и взлетел.

– Сидите и не нойте, – приказал десантник Бьернссону. – Вас бы завтра убили.

Бьернссон повернулся к Нану, поглядел ему в лицо так, словно видел, что у него написано на обратной стороне глаз, и сказал со странной улыбкой:

– А я думаю, меня убили бы сегодня. И вовсе не Ханалай.

У Нана по спине пробежал холодок.

– Что вы хотите сказать? – спросил Нан каким-то не своим голосом. Но в этот момент внимание их было отвлечено новым обстоятельством.

– Это что такое, – сказал пилот, указывая на экран. – Еще одна машина!

Действительно, им навстречу, к лагерю Ханалая, летел еще один «К-307». Пилот надел наушники.

– Борт семьсот второй вызывает борт семьсот восьмой. Как слышите. Прием.

Треск в наушниках, потом голос:

– Слышим отлично.

– Что вы здесь делаете? Вам что, топлива не жалко?

После короткой паузы в разговор вмешался новый голос, на вейском:

– За топливо плачу я. Я хотел убедиться, что все благополучно. Вдруг вам понадобится помощь моя и дружинников?

«Киссур!» – сообразил про себя пилот. «Господи, это с кем он летит, с маленьким Исаном? Как бы они не угробили машину».

– Благодарю за заботу, – подавив смешок, ответил пилот, раньше, чем Нан успел вмешаться. – У нас все благополучно.

– Государь с вами?

– Да.

– А этот… проповедник? Остался внизу?

– Нет, сидит здесь и дуется.

– Это совсем хорошо.

– Исан, – сказал пилот, – вы не боитесь, что эта прогулка обойдется вам слишком дорого? Вы летаете на штурмовике не лучше, чем я скачу на лошади.

– Я не знал, что вы умеете ездить на лошади.

– А я никогда и не пробовал, – съязвил Редс и повернулся к Нану:

– Господин Нан! Прикажите ему возвращаться!

– Может не приказывать, – донесся ответ, – с сегодняшнего дня я больше не служу господину Нану.

– Это что за шуточки? – заорал пилот.

– Это не шуточки. Я служу в войсках империи. И я подчиняюсь приказам Киссура.

Тут только до Редса начало доходить.

– Черт побери, – сказал он, – а если Киссур прикажет вам уничтожить мятежников?

Пауза. Невнятный шепоток перевода. Спокойный голос Киссура:

– Именно это я ему и приказал.

Нан схватился за голову.

– Сядьте, – закричал Бьернссон, – сядьте, тогда они не посмеют бомбить лагерь.

– У нас топлива в обрез, – сказал пилот.

– Мы не можем его сбить? – спросил Нан.

– Чем? – огрызнулся пилот. – Они вооружены, а мы нет.

Вторая машина пропала в ночи, – но на экране было видно, как плотная черная точка развернулась над зимним лагерем и пошла вниз.

Государь сидел, вертя головой. Сон уже кончился, но явь еще не начиналась. Государь задрожал, вспоминая кое-какие намеки Арфарры. Штурмовик тряхнуло, и Варназд закрыл глаза. Нан бережно обнял его и укрыл плащом, как наседка укрыват крылом взъерошенного цыпленка. Бьернссон даже не обернулся на плачущего государя.

– Поверните машину, – сказал вдруг Бьернссон пилоту, – я хочу видеть все.

– У нас топлива только на обратную дорогу, – повторил пилот.

Когда они подлетели к Чахарским горам, позади них вставало безобразное красное зарево, и на его фоне можно было различить силуэт штурмовика.

На рассвете, когда лагерь Ханалая уже кончил гореть, а топлива в баках осталось совсем мало, Исан посадил машину на луг у стен близстоличного городка, комендантом которого был Идди Младший.

Киссур вылез из челнока и сразу заметил, что бедный железный бочонок вряд ли скоро соберется летать: стальные ножки его подломились, а левое белое крыло пропахало в луге маленькую канавку и завернулось от этого в сторону. Киссуру тоже ободрало бок от такой посадки.

Идди всю ночь наблюдал с гнезда на башне за тем, что творилось над лагерем Ханалая, и очень быстро понял, как обстоят дела. Он станцевал от радости при виде Киссура, но весьма прохладно отнесся к Исану, потому что люди племени аколь в свое время сделали много зла народу аломов. Тем не менее он заверил Киссура, что этого человека никто не найдет, пока все не успокоится. Киссур выписал Исану охранную грамоту и сказал:

– Пусть только чужие государства попробуют арестовывать подданных империи за то, что было сделано для блага империи.

Исан сказал: