— Мы… Мы еще увидимся с тобой?

— О чем ты? Все ведь кончилось… Сегодня ты уезжаешь.

Она посмотрела в глубь тускло освещенного туннеля.

— То, что произошло между нами… Я не хочу, чтобы это кончалось…

— Через несколько часов у тебя самолет. Тебе осталось…

Я вытряс из рукава часы, посмотрел на тускло светящийся циферблат:

— Тебе осталось меньше четырех часов…

Часы показывали двадцать девять минут четвертого. Двадцать девять — без одной минуты половина… После удара пистолетом по затылку соображалось тяжело. Поэтому, когда до меня наконец дошло, было поздно. Слишком поздно.

Осокин начал говорить:

— Поднимемся наверх, и я выпью пива. Две кружки. А потом…

Договорить он не успел: в туннеле погас свет. Моментально и опять совершенно неожиданно. Тьма упала на нас ватным одеялом. Точь-в-точь как в прошлый раз…

Прошла неделя, но, как и в тот понедельник, я стоял на двести метров ниже уровня городских улиц и меня окутывала мгла — непроницаемая и всеобъемлющая… Ночь мироздания… И я снова почувствовал себя заживо похороненным в этом лабиринте.

— Что за фигня? Здесь что…

Осокин неожиданно замолчал. Я вслушивался в то, что происходило вокруг.

— Леша, ты его держишь?

Осокин не отвечал.

— Леша? Леша! Подай голос! Ты где?

Я рванулся назад, зацепился ногой за рельсы, чуть не упал. Уткнулся руками во что-то мягкое.

— Кто это?

— Это я, Илья! Это я! (голосом Брайана)

— Где Осокин? Ты их слышишь?

— Нет.

Я выставил вперед руки с растопыренными пальцами и маленькими шажками стал потихоньку продвигаться вперед.

В воздухе загудело, и через секунду зажегся свет. Осокин лежал, скрючившись, поперек рельсов и глотал ртом воздух. Капитана видно не было.

— Что?! Чем он тебя?!

Осокин махнул рукой — типа жив, — и я кинул взгляд в глубь туннеля. Мне показалось, что я различил метнувшуюся тень.

Первые метров двести я пробежал с приличной скоростью. Потом в боку что-то закололо. Темп пришлось сбавить. Я все равно нагонял его — удаляющаяся спина капитана была уже недалеко. Он бежал смешно задирая ноги. Скрученные за спиной руки мешали.

Он свернул из основного туннеля в боковой — я бросился за ним. Он свернул еще несколько раз, я не отставал. Потом он встал, обернулся ко мне и проорал:

— Не подходи ближе!

Я наклонился и прижал руку к тому месту, где кололо. Вот черт! Дышать было тяжело.

Там, где мы проводили следственный эксперимент, стояла тишина. Теперь вдалеке слышались странные шумы. Я вспомнил: капитан говорил, что этот перегон метро ремонтируют.

— Не подходи! Не подходи ко мне! Дай мне уйти…

— Нет.

Капитан, пятясь задом, отступил еще на несколько метров и теперь стоял поперек рельсов бокового ответвления туннеля.

— Дай мне уйти! Просто стой там, где ты стоишь!.. Не заставляй меня убивать тебя еще раз!

— В прошлый раз у тебя получилось не очень…

Я сделал несколько шагов вперед.

— Я убью тебя голыми руками! Я умею это делать!

— А вдруг мне повезет?

— Ты все равно проиграешь! Такие, как ты, всегда проигрывают!

Он стоял и смотрел на меня. С этого расстояния мне было неплохо видно его лицо. У капитана был так себе видок. Вдалеке за его спиной блестел странный свет.

— Кто ты такой? Все было бы нормально, если бы не ты! Откуда ты взялся?! Зачем ты лезешь в то, что тебя не касается?!

Мне было видно, что он пытался высвободить руки, но у него ничего не выходило и от этого он только еще больше заводился и орал. Свет за его спиной стал ярче. Что там творилось, мне было не видно. Все загораживала фигура капитана.

— Ты алкаш, отброс общества! Таких, как ты, нужно убивать при рождении!

Теперь свет заливал весь туннель. Капитан стоял в его лучах, словно на сцене. Он не видел, что творится за его спиной, а я видел.

— Оглянись! Посмотри назад!

Он не реагировал. Он стоял и, тяжело дыша, смотрел только на меня.

— Сзади! Там поезд!

— Я все равно убью тебя!

— Поезд!

Лязг железных колес было невозможно не слышать, но он слышал только себя.

— Обернись!!

Он обернулся, но было уже поздно.

Груженный гравием локомотив вынырнул из-за поворота на полном ходу. Капитан дернулся в сторону, хотел бежать, но оттуда, где он стоял, бежать было некуда. Даже не вскрикнув, капитан упал, скомканный движением локомотива. В грозном механическом грохоте колес слышалось что-то, к чему бесполезно обращаться с мольбой.

Я закрыл глаза.

Электровоз прогромыхал мимо места, где я стоял, даже не притормозив. Я отвернулся и медленно побрел назад.

Первой на рельсах показалась Дебби.

— Ты живой? Что там? Где капитан?

— Не ходи туда, Дебби…

Она заглянула мне в глаза и не стала ни о чем спрашивать.

— Я жив… Все хорошо… Теперь все совсем хорошо…

Она обняла меня и уткнулась лицом мне в грудь.

А по туннелю навстречу нам уже бежали омоновцы в камуфляжной форме…