— Ты никак не выглядел… Такое впечатление, будто тебя вообще не было в комнате.

Брайан равнодушно поинтересовался, переспали ли мы? Я заметил, что кружку он держит действительно левой рукой.

— Ага! Дождешься от этого алкоголика!

— А я люблю делать секс с утра. Очень помогает.

— Научи этому Стогова. А то он умрет, так и не изведав этого удовольствия.

— Какие планы на сегодня?

— Ты забыл? Мы же договаривались!

— О чем?

— Как о чем?! Как о чем?! Ты же сам сказал, что здесь, на Литейном, есть тату-салон, где собираются петербургские радикалы.

Я сделал вид, что о тату-салоне, разумеется, помнил… просто не думал, что им это так интересно.

— Это далеко? Такси ловить будем?

— Это рядом. Дойдем пешком.

— Там хорошие мастера?

— Не знаю. Никогда не видел их за работой.

— Думаю сделать себе татуировочку. Маленькую. Где-нибудь на спине. Через два дня уезжаем. Пусть останется хоть какая-то память.

Я подумал, что если мои подозрения подтвердятся, то никуда дальше Колпинской зоны Брайан не уедет.

Тату-салон, который я обещал показать ирландцам, назывался «Тарантул». Официально заведение именовалось «Салон красоты «Nola»», а «Тарантулу» в салоне принадлежала каморка в дальнем от входа конце зала.

Хозяева «Nola» хотели превратить заведение в универсальный центр красоты. Здесь заплетали африканские косички, делали точечный массаж, омолаживали кожу лица и даже могли вживить вам в ногти настоящий жемчуг. Не обойтись тут было и без мастеров-татуировщиков.

Тех пустили в помещение, и вразрез с общей политикой салона тату-мастера превратили свой «Тарантул» в место встречи сомнительных типов, увешанных сережками и пахнущих черт знает чем.

Мы открыли дверь «Тарантула». Первое, что я увидел, — угол, заставленный пивными бутылками. Мы огляделись. Раковина, кушетка, много зеркал. На стене висел порнопостер с начерченной на нем мишенью для дартса.

На низком столике лежали каталоги с узорами. Попросите — и их в темпе нанесут на ваше собственное тело.

Мастера сидели тут же. На жизнь они смотрели мутными глазами. Один из мастеров буркнул:

— Слушаю?

Очевидно, парень давно работал на данном поприще. Его руки, чуть прикрытые рукавами футболки, были изукрашены до самых ногтей. О мелочах вроде пары дюжин сережек, вдетых в брови и ноздри, упоминать не стану.

— Мой приятель хотел бы сделать себе татуировку. Маленькую. На память.

— Который приятель?

Судя по запаху, парень вчера занимался приблизительно тем же, чем занимались мы.

Брайан шагнул вперед:

— Я.

— На память так на память. Садись, выберем узор. Пожелания имеются?

Брайан с мастером зарылись в каталогах. Брайан пытался на пальцах объяснить, что именно он хотел бы увидеть на своей коже. Мастер сыпал названиями модных тату-стилей: трайбл, келтик, нью-скул…

— Что такое твой трайбл?

— Русские народные сказки читал? Помнишь, как там украшены заглавные буквы? Лилии, летящие птицы, львы вполоборота. И все плавно друг в друга перетекает.

— А-а! У нас в Ирландии тоже есть такие узоры.

— Ты из Ирландии? Что ж ты не сказал, что из Ирландии? Я люблю, если из Ирландии.

— К вам часто заходят ирландцы?

— Ты — первый.

— Но вы любите ирландцев?

— Охрененно! Тебя как зовут? А меня Володя. Я тебе, Брайан, скидку дам. Дискаунт. Обычно за тату площадью с сигаретную пачку я беру сто пятьдесят баксов. С тебя возьму сто двадцать. Идет?

Брайан стал расстегивать рубашку. Грудь у него оказалась волосатой. Он лег животом на кушетку.

— Сюда колем?

— Сюда, Володя.

Мастер ручкой нарисовал узор на коже, достал из шкафчика несколько тюбиков краски, натянул резиновые перчатки и включил татуировальный агрегат, который жужжал очень мерзко.

«Не больно?» — иногда интересовался Володя. «Все о'кей», — хмыкал Брайан. Сперва все затаив дыхание наблюдали за татуированием. Потом наблюдать надоело.

Мы сходили выпить пива, вернулись, поняли, что ничего не меняется, и заскучали. Мартин листал садо-мазо журнальчик. Мы с Дебби рассматривали скотчем приклеенные к стене объявления.

Иногда в помещение заходили другие мастера… а может, не мастера?.. Они обсуждали орнамент и трогали кожу Брайана грязными пальцами. Напарник Володи, сидевший в углу, все еще молчал.

Объявления на стенах оповещали о концертах в дешевых клубах и акциях андеграундных художников. Некоторые показались мне любопытными.

В клубе «Werewolf» вчера проходило байкерское шоу. В клубе «Рейхстаг» — концерт экстремальной музыки «Черная месса». В заведении «Рыло на боку» (чего только нет в моем городе!) — акция под названием

«Глухонемые за легализацию марихуаны».

Дебби, тоже изучавшая флаеры, спросила:

— Володя, вы коммунист?

— Я? Нет. С чего ты взяла?

— У вас на стене висит плакат с серпом и молотом.

— Не обращай внимания. Это студенческая эмблема.

— В каком смысле «студенческая»?

— Стас (кивок в сторону неразговорчивого напарника) — студент. Серп и молот означают «Коси и забивай». В смысле коси лекции и забивай на учебу.

— Это что-то значит?

— Never mind. Ты не желаешь тоже сделать наколочку?

Володя посмотрел на Дебби и широко улыбнулся. Одного переднего зуба у него не хватало.

— Тебе, подруга, за полцены сделаю.

— Нет. Спасибо.

— Это же модно. Мужикам нравится.

— В России мужчинам очень трудно понравиться.

— А пирсинг? В сосок?

— Мое тело нравится мне таким, какое есть.

— Да-а, хорошее тело…

Минут десять Володя молчал. Мне было видно, что ему есть что сказать.

— Скарификация!

— Что «скарификация»?

— Давай сделаем тебе скарп. Нанесем на тело искусственный шрам!

— Искусственный шрам?

— Да! Раскаленным железом! Выглядит, будто тебя пытались зарезать.