— То есть вы отказываетесь отвечать?
— Почему? Просто я сразу вас предупреждаю, что в суде мои показания не будут иметь никакой силы.
— Пока что вы даете показания не в суде. Ваши свидетельские показания необходимы для того, чтобы как можно быстрее и квалифицированнее раскрыть это преступление.
— Я все поняла. Вы можете задавать свои вопросы.
Дебби достала из куртки сигареты и закурила. Капитан стенографировал ее ответы: не слышала, не видела, положение не меняла, никого из присутствующих не подозревает.
Последним на вопросы капитана отвечал Мартин. Капитан вынул из папки новый бланк, закурил сигарету и долго смотрел на забрызганные сгустками крови джинсы Мартина.
Сразу, как мы поднялись из туннеля, Мартин начал просить салфетку, чтобы вытереть брюки. Капитан заявил, что брызги — одна из главных улик следствия, и вытирать их запретил.
Точно так же, как и все остальные, ничего особенного Мартин не слышал. Да, лязгал топор о щит, да, свистело в воздухе лезвие. Но кто и куда перемещался — извините, не разглядел. Темно было.
— Как далеко вы стояли от убитого?
— Дальше всех. Я стоял за спиной Брайана и Ильи. Самым последним.
Капитан отложил ручку, глубоко затянулся и еще раз глянул на его джинсы. Мартин сделал движение, словно хотел прикрыть успевшие почернеть пятна.
— Понимаете, когда все забегали и вы крикнули что-то насчет зажигалки, я бросился вперед. Я хотел посветить зажигалкой, понимаете? Наверное, в этот момент я и забрызгался. Когда я подошел, Шон уже лежал на рельсах.
Капитан продолжал рассматривать его джинсы.
— Поймите, капитан, я не мог бы добраться до щита, где висел топор, даже если бы хотел. Для этого мне нужно было бы пройти мимо Ильи с Брайаном, а потом Дебби. Они бы почувствовали это. Скажите, ребята, вы что-нибудь чувствовали?
— Ну хорошо. В любом случае джинсы пока не стирайте. Понадобится экспертиза.
Капитан снял трубку стоящего на столе телефона.
— Тимошенко? Осмотр закончили? Короче. Через… э-э-э… через сорок минут из туннеля всех убираешь, понял? На Центральную позвони — пусть ток дают. Отбой.
Он встал из-за стола, потянулся и кивнул сидевшим у двери гвардейцам. Один из них тут же встал и вышел за дверь.
— На сегодня пока все. То, что сегодня случилось, — беспрецедентно. Мы обязательно разберемся. В свою очередь очень надеюсь на то, что вы будете оказывать следствию посильную помощь. Если вспомните что-нибудь важное — звоните. Сейчас вас отвезут домой. Где вы остановились? Очень хорошо. Извините, но прошу вас ставить меня в известность обо всех своих передвижениях. Договорились? Очень хорошо! Лейтенант, проводите.
Ирландцы поднялись, попрощались и вышли за дверь.
— Илья Юрьевич, можно я попрошу вас задержаться еще на минуточку?
Капитан снял серый пиджак, повесил его на спинку и несколько раз потер глаза кулаками. Глаза у него были красными, усталыми.
— Вы хотели меня о чем-то спросить?
— Скорее, попросить.
— Вы о том, что сказал Брайан?
— Что вы! Я ведь тоже стоял неподалеку. Я прекрасно слышал: с вашей стороны звуков не было.
— Приятно слышать. Особенно приятно это слышать от вас.
— Мы же соотечественники. Зачем вам убивать этого парня? Дураку понятно — это кто-то из них. Какие-то старые счеты. Их нужно хорошенько проверить, а времени нет. Сколько они будут в Петербурге?
— Неделю.
— Неделю?
Несколько минут мы молчали.
— Я вас очень прошу — присмотрите за ними. Парня убили в моем туннеле. Расхлебывать мне. За неделю нужно успеть — если они уедут, где я стану их искать?
— Хорошо. Я помогу. Попробую помочь. Только у меня один вопрос.
— Слушаю.
— Перед тем, как погас свет, Шон отвел вас в сторону — что он вам сказал?
Капитан помолчал, а потом вытащил из пачки новую сигарету.
— Понимаете, в том-то и дело. Почему, думаете, я тоже уверен, что убийца не вы, а один из этих троих? Когда Шон подошел ко мне, он спросил, правда ли, что я — офицер спецслужбы, и сказал, что хочет сообщить нечто очень важное. Что-то, от чего зависит его жизнь и смерть. Я спросил, что именно, и он ответил: мол, это касается того, что произошло с ним в Ирландии…
Капитан глубоко затянулся и посмотрел мне в лицо.
— Так что убийца — кто-то из этих троих. Брайан, Мартин или Дебби… Вопрос только — кто?
4
Если с Дворцовой площади пройти сквозь арку Главного штаба, а затем перейти Невский, то, чуть не доходя до китайского ресторанчика «Янь Дзяо», вы увидите ступени, ведущие вниз, в полуподвальное малоприметное заведение.
Немногие знают, что там, внизу, расположен бар «Флибустьер». Именно во «Флибустьере» мы с ирландцами и договорились встретиться на следующий после убийства день.
Проснулся я только в два часа дня, встреча назначена была на три. Дождь как зарядил неделю назад, так ни на минуту и не прекращался. Вылезать из постели и переться по слякоти в центр не хотелось.
С трудом я заставил себя побриться, вышел из дому, поймал такси. Настроение было мерзкое. Всю дорогу до «Флибустьера» я думал о том, что произошло вчера в туннеле метро.
У входа в бар я столкнулся с Дебби.
— Привет.
— Привет, Илья.
Судя по выражению лица, настроение у нее было не лучше моего. Отряхивая капли, мы вошли вовнутрь. Оба ирландца уже сидели за столиком прямо напротив двери.
— Давно ждете?
— Привет, Илья. Hi, Дебби. Только пришли.
— Не могли разбудить? Из-за вас чуть не заблудилась в этом чертовом городе. Что пьете?
— «Килкенни». Настоящее ирландское «Килкенни». Кто бы мог подумать, что в Петербурге людям наливают то же самое пиво, что и у нас?
Я скинул куртку и сказал, что закажу пиво. «Мне тоже «Килкенни»», — сказала Дебби. «Хорошо», — ответил я. Принес бокалы, закурил, устроился поудобнее.
— Чертов дождь. В первый же день у меня промокли ботинки.
Брайан и Мартин одновременно заглянули под стол.
— Что ты носишь? Нужно носить «Доктор Мартинс». Я ношу «Доктор Мартинс» уже лет восемь, и за все время ни одни ботинки у меня так и не промокли.
Он вытянул из-под стола свою затянутую в черные джинсы ногу и продемонстрировал черный
