короткий козырек, украшенный белоснежным плюмажем из страусовых перьев. Его башмаки были сшиты из самой тонкой коричневой кожи. На шее графа красовалась массивная золотая цепь, а на руках сверкали браслеты. Наряд завершал короткий кинжал в драгоценных ножнах, прикрепленный на поясе.

— Мне разрешается вернуть комплимент? — поинтересовался граф, любуясь в свою очередь Розамундой.

— Разрешается, — ответила она.

— Тогда не будем терять времени, мадам. Лорд Макдафф уже ждет внизу. — Граф взял Розамунду под локоть и вывел на крыльцо, где их ждали Йен Макдафф и Селестина. Портниха одобрительно кивнула, оглядев Розамунду и Патрика придирчивым взглядом, и промолчала.

Зато шотландский посол не скрывал своего восхищения при виде графа и его спутницы. Он поспешил выйти вперед.

— Мадам, для меня огромное удовольствие принимать такую гостью, как вы. Это великая честь — быть полезным подруге нашей королевы, — сказал он, целуя с почтением руку Розамунды.

— Тем более жаль, что наша королева не знает, что я здесь, — доверительно сообщила Розамунда. — Боюсь, она ужасно рассердится на меня, если ей об этом доложат.

— Тогда я готов хранить вашу тайну, леди Розамунда! — пообещал посол. — Но королева всегда отличалась щедрой натурой, и она наверняка была бы рада, зная, как счастлива здесь ее подруга! — заключил он, не переставая улыбаться. — Мы можем ехать. — Жестом он указал на стоявший рядом экипаж.

Розамунда с некоторой долей удивления отметила про себя, что посол совсем не знает свою королеву. Маргарита Тюдор принадлежала к тем людям, для которых собственные желания превыше всего, и желания окружающих не особенно ее волновали. Тем не менее этот джентльмен не зря занимал пост посла.

Розамунда позволила лакею помочь ей подняться в экипаж. Она впервые видела открытую коляску, ведь и в Англии, и в Шотландии это сочли бы смешным ребячеством. Зато здесь теплым февральским вечером открытая коляска была как нельзя кстати.

Они покатили вниз по склону холма, на котором располагалось посольство, и по узкой кривой улочке выехали на площадь перед кафедральным собором. Отсюда начиналась более широкая аллея, по обе стороны которой высились элегантные особняки. Затем особняки кончились, и остались лишь ряды деревьев, посаженных вдоль дороги. Еще один спуск, и еще один подъем — и коляска остановилась у гостеприимно распахнутых ворот герцогского дворца.

Сам дворец был выстроен из светло-кремового мрамора. Коляска, проехав по усыпанной белым гравием аллее, остановилась перед широким портиком с колоннами из розового со светло-зелеными прожилками мрамора. В саду перед парадным входом весело плескался фонтан со скульптурами мальчика и дельфина. Повсюду на деревьях мигали яркие фонарики. К коляске подбежали расторопные лакеи в синих с золотом ливреях и помогли гостям сойти на землю. Розамунда в сопровождении графа и шотландского посла вошла во дворец.

— Господин посол, лорд Лесли, леди Розамунда! — провозгласил, почтительно поклонившись, дворецкий и пригласил гостей пройти в роскошно обставленный зал, где проходил торжественный прием.

Розамунда слегка удивилась, что дворецкий знает ее имя — ведь она здесь впервые.

Первый дворецкий оставил их у входа в зал, чтобы вернуться на крыльцо и встречать остальных гостей, тогда как об их появлении объявил глашатай:

— Его превосходительство посол от его боголюбивого католического величества короля Якова Шотландского, лорд Макдафф! Лорд Патрик Лесли, граф Гленкирк! Леди Розамунда Болтон!

Поднявшись по широким мраморным ступеням, они вошли в красивый зал. Розамунда отметила про себя его отличие от дворцов английской знати. Прежде всего здесь не было ни одного камина, а одна широкая, во всю стену дверь открывалась на просторную террасу с колоннами из золотистого мрамора. В дальнем конце зала стоял герцогский трон, и Розамунда, Патрик и лорд Макдафф направились к нему.

Себастьян, герцог Сан-Лоренцо, следил за их приближением и старался не выдать своего удивления. Когда ему доложили, что его старый друг, лорд Лесли, путешествует в обществе молодой привлекательной женщины, он никак не ожидал, что она окажется столь… столь юной и в то же время соблазнительной. Кто бы мог подумать, что этот северянин способен в его годы на такую прыть! Лорд Лесли хотя и не отказывал себе ни в чем, будучи послом Шотландии в Сан-Лоренцо, тем не менее всегда вел себя подчеркнуто корректно. Джентльмен в его возрасте не решится выставлять напоказ такую молодую и очаровательную спутницу, если не питает к ней искреннего чувства. Тогда как Себастьян ди Сан-Лоренцо давно отнес Патрика Лесли к типу людей, которые вообще не способны влюбиться.

Герцог встал со своего трона и спустился по ступеням, протянув обе руки навстречу графу Гленкирку. Для всех это выглядело так, будто они встретились впервые после долгой разлуки.

— Патрик! — разнесся по всему залу зычный голос герцога. — Добро пожаловать в Сан-Лоренцо! — Герцог едва заметно покосился на своего сына Рудольфо, и тот тут же бросился к графу. — Ты, конечно, помнишь моего сына!

— Конечно, — сказал Патрик. Он будет помнить Рудольфо ди Сан-Лоренцо до конца своих дней. Если бы не этот человек, его дочь Жанет не пропала бы. Граф сдержанно поприветствовал Рудольфо.

— А это его жена Генриетта Мария, — продолжал герцог, представляя Патрику свою невестку.

— Мадам, — произнес граф и склонился над протянутой рукой. Про себя он подумал, что в молодости эта женщина могла быть довольно привлекательной, но годы и целый выводок детей давно лишили ее былой свежести.

— Мы очень рады принимать вас в Сан-Лоренцо! — негромко проговорила Генриетта Мария. Взгляд ее карих глаз был полон тепла и сочувствия.

Граф догадался, что она все знает о его трагедии, и он постарался приветливо улыбнуться новой знакомой.

— Благодарю вас, мадам.

— Макдафф! — воскликнул герцог, приветствуя посла.

— Господин герцог. — Макдафф вежливо поклонился. Наконец герцог обратил свое внимание на Розамунду.

— А это кто? — слащавым голосом спросил он, жадно шаря глазами у Розамунды на груди.

— Позвольте представить вам леди Фрайарсгейт, Розамунду Болтон, — сказал посол, и Розамунда присела в низком реверансе, давая герцогу возможность любоваться ее пышными прелестями.

— Моя дорогая леди, — моментально превратился в живое воплощение гостеприимства и обаяния герцог, — такой прекрасный цветок всегда желанен при моем дворе! — Он поднес руку Розамунды к губам и не спешил отпускать.

— Это большая честь для меня, милорд, — ответила Розамунда на чистейшем французском и незаметно высвободила руку из цепких и мягких пальцев герцога.

Герцог представил Розамунду своему сыну и его жене, и гости вернулись в зал, примкнув к остальным приглашенным на вечер.

— А почему здесь нет жены герцога? — спросила Розамунда у Патрика.

— Она скончалась примерно через пять лет после того, как пропала моя дочь, — ответил он.

— И герцог не женился во второй раз?

— У него уже был к тому времени взрослый наследник, да и сам Руди успел родить одного сына и парочку дочерей. По-моему, он решил, что вторая жена ему ни к чему. К тому же он всегда был охоч до женского пола. Герцогиня Мария Терезия была снисходительной женщиной с добрым сердцем. Я даже подозреваю, что он по-своему ее любил.

Розамунда кивнула и заметила:

— Что-то я не вижу здесь почетного гостя!

В эту минуту глашатай у входа в зал возвестил:

— Дамы и господа, маэстро Паоло Лоредано из Венеции! Все устремили взгляды на человека, стоявшего на верхней ступени лестницы.