Гленкирка этого не скажешь. У Розамунды был муж намного старше ее и молодой любовник в лице короля Генриха, но ни один из этих мужчин не занимался с нею любовью с такой страстью, как Патрик Лесли. Розамунда нехотя вылезла из ванны. Вода стекла по ее телу вместе со следами страсти. Патрик с удовольствием любовался ею, пока она вытиралась, а затем вышел из ванны, и Розамунда принялась обтирать его полотенцем.

— Вы не очень-то вольничайте, мадам! — предупредил он ее. — Не ровен час, снова разбудите во мне зверя!

— Ох, даже и не думай! — со смехом воскликнула Розамунда. — Или ты забыл, что собирался представить меня герцогу? Не хватало еще, чтобы от меня на весь дворец пахло страстью! Лучше веди себя как следует! Все равно ты меня не получишь, пока не вернемся из дворца! Да и тебе не помешает иметь ясную голову, милорд, ведь там нас может встретить кто-то из тех людей, с которыми ты должен вступить в контакт!

— И тебя не тревожит то, что Шотландия хочет помешать честолюбивым замыслам Генриха Тюдора? — уже в сотый раз спросил Патрик.

— Сколько раз тебе повторять, что я не считаю предательством попытки предотвратить войну! Хэл волен думать что угодно, ведь он вообще не терпит, чтобы ему мешали, но любой нормальный мужчина или женщина будет рассуждать так же, как я! Делай, что должен делать. Ведь если шотландские армии пересекут границу, то под ударом окажется мой дом, а не Генриха Тюдора! — ответила Розамунда.

— Леди Фрайарсгейт, как всегда, практична! — рассмеялся Патрик и вдруг настороженно стал оглядываться по сторонам. — Послушай, а ты не боишься, что нас могут увидеть?

— Вряд ли, — ответила Розамунда. — К востоку от нас есть лишь одна вилла, но она выглядит совершенно необитаемой. — Розамунда за руку отвела Патрика обратно в апартаменты и строгим голосом приказала: — Иди спать к себе!

— А мне было бы гораздо приятнее отдохнуть вместе с тобой! — хитро улыбнулся он.

— Ни о каком отдыхе не будет и речи, если мы оба окажемся в одной постели, милорд, и ты знаешь это не хуже меня! Селестина приготовила для тебя роскошный наряд. Лучше пойди и проверь, чтобы Дермид расправил его как следует.

— Ах, какая ты недотрога! — жалобным голосом произнес Патрик, дурачась.

— До скорой встречи, милорд! — с видом строгой мамаши произнесла Розамунда, но в конце концов не удержалась и улыбнулась.

Граф покинул ее, а Розамунда надела чистую сорочку и прилегла на кровать. Она все еще с трудом верила в то, что ее жизнь могла так разительно измениться за каких-то два месяца. Она нашла настоящую любовь. И даже разлука с дорогим ее сердцу Фрайарсгейтом не мешала ей чувствовать себя счастливой. Она очень соскучилась по дочерям, но любовь к Патрику Лесли оказалась сильнее тоски по дому и родным. Они будут любить друг друга вечно, пусть даже им придется расстаться, чтобы вернуться к прежней жизни. Это было волшебным сном, чудесными грезами наяву. Она хотела бы изменить судьбу, но понимала, что это не в их силах. Ни она, ни Патрик не сумеют забыть о своей ответственности перед близкими.

Но сегодня целиком принадлежало им одним, и они не станут задумываться о том, что будет завтра, пока оно не наступит.

На закате ее разбудила Энни. Камеристка подала Розамунде легкий ужин. После нескольких часов сна Розамунда чувствовала себя посвежевшей и отдохнувшей. Ее мысли были четкими и ясными, и хотя она собиралась изображать сегодня не более чем прелестную любовницу лорда Лесли, ей следовало быть начеку и держать ухо востро, ловя отрывки чужих фраз, которые, кто его знает, помогут понять то, что за ними скрывается. Сегодня она будет ушами и глазами графа Гленкирка. За те несколько дней, что они провели в Сан-Лоренцо, Розамунда стала лучше понимать французскую речь. Потребовалось лишь немного оживить лежавшие под спудом знания. Она вспомнила, с каким терпением Оуэн учил ее французскому языку, чтобы она не выглядела при дворе неотесанной деревенщиной. Казалось, все это происходило не меньше ста лет назад.

Энни помогла госпоже одеться. Поверх той сорочки, что уже была на Розамунде, была надета еще одна, почти такого же цвета, как платье, на ноги тонкие, кремового цвета чулки. Вырез на платье оказался таким глубоким, что пышные груди Розамунды едва не вываливались из тесного корсажа, расшитого мелким жемчугом. Обнаженными оставались и плечи. Энни помогла хозяйке надеть несколько нижних юбок, пока не пришла очередь нижней юбки для платья.

— Разве к нему не полагается кринолин? — спросила Розамунда, разглядывая неприлично облегающую фигуру юбку.

— Селестина говорит, что достаточно двух нижних юбок, миледи. Она говорит, что это позволяет ткани ложиться пышными ровными складками, самым выгодным образом подчеркивая достоинства наряда и той, что его носит, — проговорила Энни, передразнив голосом портниху. Она старательно затянула завязки на нижней и верхней юбке, а затем отступила в сторону, чтобы посмотреть, что получилось. — Ох, миледи, оно такое красивое! Никогда бы не подумала, что оно будет так изящно на вас смотреться! Не зря Селестина уверяла меня, что у них здесь такая мода!

— Она не стала бы тебя обманывать. Графа она давно разлюбила, а положение ее отца оказалось бы под угрозой, если бы она вздумала меня обмануть. — Розамунда покружилась перед зеркалом, следя за тем, как движутся складки на платье, и осталась вполне довольна. — Ну что ж, пора привести в порядок мои волосы.

— Для этого Селестина нарочно прислала к нам свою дочь Мартину, миледи, — сообщила Энни. — Я собираюсь у нее учиться.

— Ну так пусть войдет, — приказала Розамунда, присаживаясь за низкий столик.

Мартина совершенно не походила на свою мать. Она была высокой и костлявой, однако унаследовала от Селестины решительность и уверенность в себе.

— Ага, мадам уже готова, — заметила она и встала за спиной у Розамунды. — Первым делом я должна понять, какие у мадам волосы. — С этими словами она несколько раз провела щеткой по пышной золотисто-каштановой гриве. — Ах, превосходно! Капора вам не полагается, но я слышала, что вы повяжете голову лентой с перидотом. — Девушка ловкими движениями разделила волосы Розамунды на прямой пробор. — Итак, сейчас я сделаю прическу, которая мне особенно нравится и чрезвычайно подойдет мадам. Она совсем простая. Девушка! Подай хозяйке зеркало, чтобы она могла все видеть, — скомандовала Мартина и принялась за работу. Она высоко уложила волосы и скрепила прическу длинными шпильками, украшенными искусственными цветами из зеленого и золотистого шелка. Затем повязала на лоб зеленую шелковую ленту с перидотом. Пристроив сзади еще одно зеркало таким образом, чтобы Розамунда могла увидеть себя сзади, Мартина сообщила: — Все готово.

— Просто не верится, что у меня такая красивая прическа, — призналась Розамунда, очарованная собственным отражением. — В Англии принято прятать волосы под чепцами или капорами. Спасибо тебе, Мартина. Пожалуйста, объясни Энни, как у тебя это получается.

— Это просто, мадам, а ваша служанка не похожа на дуру, — протараторила Мартина.

— Что она сказала? — переспросила Энни.

— Что она с удовольствием научит тебя, как делать такую прическу, Энни. Право же, тебе следует самой выучить язык! — мягко пожурила служанку Розамунда.

В дверь постучали, и в комнату заглянул Дермид:

— Его сиятельство велели спросить, не готова ли леди выйти из дому. Карета посла уже у крыльца!

— Подай мне туфли, — приказала Розамунда Энни и, встав, еще раз взглянула на себя в зеркало. — Спасибо вам обеим, — поблагодарила она девушек и поспешила из спальни в гостиную, где ее уже ждал граф Гленкирк. — Ах, какой красавец! — восхищенно произнесла Розамунда, увидев своего любовника в новом наряде.

Его короткие бриджи были сшиты из темно-зеленого бархата с полосками салатного и золотистого цветов. Тонкие чулки из зеленого шелка превосходно облегали мускулистые ноги, и на одной икре красовалась элегантная золотая подвязка. Спину прикрывала короткая накидка из парчи с пышными рукавами, отороченная темно-бурым мехом куницы. Под накидкой был надет дублет, украшенный золотым шитьем в виде растительного орнамента. Шляпа подходила по тону к дублету и имела мягкий верх и твердый