Но Ленка ни разу не оглянулась. Она спешила, она летела, она бежала… в парикмахерскую.
Ленка твердо решила доказать всем, что она ничего и никого не боится – даже чучелом быть не боится. Вот для этого она и бежала в парикмахерскую, чтобы остричься наголо и стать настоящим страшилищем.
Она ворвалась в парикмахерскую, еле переводя дыхание.
Тетя Клава сидела в одиночестве и читала книгу. Подняла на Ленку усталые глаза и недружелюбно сказала:
– А-а-а, это ты! – И отвернулась.
– Здрасте, тетя Клава, – сказала Ленка.
Тетя Клава ничего не ответила, посмотрела на часы, встала и начала складывать в ящик ножницы, расчески, электрическую машинку. Она явно собиралась уходить.
– Снова решила сделать прическу? Значит, понравилось… Только ничего не выйдет, – заметила тетя Клава как-то ехидно.
– Вы не хотите меня стричь? – спросила Ленка.
– Не хочу, – ответила тетя Клава, продолжая убирать инструменты. – Рабочий день закончился.
– Потому что я предательница?
– Я не имею права выбора клиента, – ответила тетя Клава. – Нравится он мне лично или нет, обязана обслужить. – И вдруг сорвалась, голос у нее задрожал: – У моего Толика отец в Москве. Он его три долгих года не видел. Толик ночи не спал, придумывал, как они встретятся, о чем будут разговаривать и куда пойдут… Я ему: «А может, у отца работа?» А он мне, глупенький: «Пусть с работы ради меня отпросится… Родной же сын приехал!..» Я так хотела, чтобы он подружился с отцом. А ты моего рыженького под самый корень срезала.
– Не срезала я его, – сказала Ленка и, сама не ожидая этого, впервые созналась, потому что у нее не было другого выхода. – Это не я их предала.
– Ну зачем же ты врешь? – возмутилась тетя Клава. – Из-за какой-то прически. Ну ты детка из клетки.
– Я не вру! Я этого еще никому не говорила… Вам первой. Я на себя чужую вину взяла.
– Зачем же ты это сделала? – Тетя Клава недоверчиво покосилась на нее.
– Помочь хотела… одному человеку, – ответила Ленка.
– А он что же? – осторожно спросила тетя Клава.
– Сказал, что сознается… немного погодя. Чтобы я потерпела… И не сознался.
– А ты? – тетя Клава в ужасе посмотрела на Ленку.
– А я все молчу, – ответила Ленка.
– Ой, несчастная твоя головушка! – запричитала сразу тетя Клава. – А может, лучше расскажешь все ребятам? Они поймут… – Но она тут же поняла, что это не выход для Ленки, и быстро отступилась: – Ну ладно, ладно, я тебя учить не буду, не моего ума это дело. Сама в жизни много глупостей наделала. – Решительно надела халат и достала инструменты, гремя ими. – Только ты его не прощай!.. – Повернулась к ней гневным лицом: – Дай слово, что не простишь! Ленка промолчала.
– Ты что молчишь? – Тетя Клава возмущенно наступала на Ленку, вооруженная ножницами и расческой. – Может, ты его уже простила?
– Ни за что! – ответила Ленка.
– Садись в кресло, – приказала тетя Клава. – Ты будь гордой! Кто-то же должен не прощать!.. Милая моя, золотая, я из тебя такую красотку сделаю! Он закачается!.. А ты плюй на них, на мужиков, направо и налево…
Тетя Клава развязала ленточки в Ленкиных косах.
– Косы можно не распускать, – сказала Ленка.
– Это почему же?
– А меня… наголо.
– Это что еще за фокусы! – возмутилась тетя Клава. – Что ты за казнь египетскую себе придумала?
– Меня Чучелом дразнят, – сказала Ленка.
– Ну и что? – ответила тетя Клава. – A моего Толика – Рыжим.
– Я хочу, чтобы все видели, что я страшилище!.. Что я настоящее чучело!
– Ну уж нет! Лучше я тебя красоткой сделаю. – Тетя Клава улыбнулась. – Хорошая прическа знаешь как помогает!.. – Она принялась расчесывать Ленкины волосы. – Вот увидишь! Я тебя сейчас причешу, постараюсь, и у тебя настроение изменится.
– А я – чучело! – Ленка вскочила. – И не боюсь этого! Я всем это докажу!.. – Она схватила ножницы и как начала кромсать свои волосы!
– Ты что, ненормальная?! – Тетя Клава бросилась к Ленке. – Остановись!..
Ленка бегала по парикмахерской, увиливая от тети Клавы, шмыгая между кресел, кромсала свои волосы и кричала:
– А я чу-че-ло!.. А я чу-че-ло!..
Наконец тетя Клава поймала Ленку, хотя было уже поздно: та успела выстричь несколько прядей волос.
– Что же ты наделала? – Тетя Клава прижала Ленку к себе и укачивала как маленькую. – Лопушок ты несчастный… А рыженький мой был раньше добрым. Честное слово! Сердце душевное… А на тебя закричал:
«Гадина!» Домой в тот день пришел взъерошенный, грубил. А потом, не поверишь, заплакал вдруг мой Толик совсем как маленький.
– А я раньше не знала, что его Толиком зовут, – грустно сказала Ленка.
– Толиком… Толиком… – Тетя Клава подвела Ленку к креслу. – Садись, милая, я тебя остригу, как хочешь остригу.
Ленка села в кресло, и тетя Клава накрыла ее простыней.
А тем временем праздник у Димки Сомова приближался к концу. Часть ребят разошлась, и осталась только мироновская компания, самые близкие друзья.
– Давайте гулять до утра, – предложила Шмакова.
– Шмакова дело предлагает! – закричал Попов. – А, ребя?..
У Попова Шмакова всегда предлагала «дело».
– Лохматый, ты ночуешь у меня, – сказал Рыжий.
– Везуха! – ответил Лохматый. – Не надо тащиться в лесничество.
Валька подскочил к проигрывателю и врубил его на полную мощность.
– Чтобы у Бессольцевых стекла звенели! – хохотнул он. – Хорошо веселимся!..
Шмакова схватила за руку Димку, и они начали танцевать. Шмакова крутилась, извивалась – танцы были ее стихия.
И вот тут открылась дверь, и… явился новый, совершенно неожиданный гость. В комнату ворвалась Ленка.
Но какая!.. Неузнаваемая!..
Вязаная шапочка натянута до бровей, куртка нараспашку, а под нею знаменитое обгорелое платье.
Но дело было не в том, как она одета, а в том, какое у нее было необыкновенное лицо, преображенное до неузнаваемости ее смелым поступком. Раньше лицо у нее бывало добрым, милым, отчаянным, жалким, а теперь оно было вдохновенно-решительным.
И всем сразу стало ясно, что она пришла к ним затем, чтобы сделать то, что хочет. И помешать ей никто не сможет.
Они все это поняли и замерли. Только что смеялись, хохотали, танцевали, а тут окаменели. Ждали, что же будет дальше.
А Ленка не торопилась.
– Братцы, чего же вы не танцуете? – спросила Ленка. – Давайте!.. Прыгайте!.. – Она начала танцевать, кривляясь и паясничая.
