и мое платье. Пистолеты я зарядил и сунул за пояс – в дороге всякое может случиться. Амбруаз вышел меня проводить, мы обнялись. Судьба уже второй раз сводит нас вместе, может быть и не в последний.
Карета запрыгала по булыжным мостовым, заскрипела колесами по мостам. Положа руку на сердце, Франция мне понравилась больше, чем Англия или тем более Испания. Второй раз я покидал эту страну с приятными воспоминаниями. Покорные англичане или агрессивные испанцы мне не понравились. Я поглядывал по сторонам из окон кареты, любуясь пейзажами. Конечно, зимний ландшафт не столь хорош, как летом, но и зима во Франции – как в России осень, снега нет и в помине. Правда, памятуя о российской зиме, купил себе теплый кафтан, ничего более теплого, вроде тулупчика или шубы здесь просто не продавалось.
Мы остановились на обед в придорожном трактире и тут же пустились снова в путь. Я торопился домой, все-таки меня не было три месяца, считай, пока вернусь – в России весна будет. Через пять дней мы добрались до Кале. Я расплатился с кучером, взял свой баул и отправился искать корабль. Сухопутным путем ехать было еще рискованнее – германские княжества воевали с соседями, да и как во время всякой войны активизировались разбойники всех мастей, на дорогах было неспокойно.
Я обошел почти все суда, в нужную мне сторону никто не собирался ни сейчас, ни в ближайшее время. Начало темнеть‚ и мне пришлось искать постоялый двор. Нашел недалеко от порта недорогое заведение, переночевал и с утра снова продолжил поиски. Удача улыбнулась на третий день – судно шло в Выборг. Владелец, он же капитан‚ был голландец – высокий детина с огненно-рыжей шкиперской бородкой, в высоких сапогах с отворотами. За место с питанием я заплатил два гульдена. Меня отвели в крохотную одноместную каюту на второй палубе. Судно было большим‚ двухмачтовым, с многочисленной командой. Отплывали мы в обед, но поскольку идти мне было некуда, я остался на судне. После полудня по палубе забегали матросы, зазвучали команды. Судно на веслах медленно отошло от причала и‚ распустив носовой парус, лавируя меж другими судами‚ стало выходить в открытое море. Я стоял на палубе, ветер шевелил волосы, норовя забраться под одежду, хоть и теплая в Европе зима, все-таки прохладно.
Я спустился в каюту; одно название – каюта‚ а так – хороший шкаф размерами больше. Разделся и лег на койку, едва не упираясь в переборки ногами и головой. Вечером пробила рында‚ что означало: пора ужинать. Небольшая столовая была под верхней палубой, сюда собрались немногочисленные пассажиры, судно в основном возило грузы. Поужинав в разноязычной компании, я отправился спать, больше на корабле было делать нечего. Следующие два дня слонялся по верхней палубе, попутно разглядывая судно. Довольно большое, крепкое, с большими парусами‚ оно производило впечатление надежности, добротности. Команда, как я успел заметить, была вышколена, распоряжения капитана бросалась исполнять тотчас же. Я предполагал, что плавание не доставит мне хлопот. Мы огибали побережье Дании, прошли пролив Скагеррак, вот и пролив Каттегат. Море здесь сужалось, слева были видны берега Швеции – не к ночи будь помянуты, слева – Дании. Начало смеркаться, поднимался ветер. Паруса были подняты и мы полным ходом шли по проливу. А вот далее можно было идти несколькими путями, это я еще в мой первый поход во Францию изучил – налево через пролив Эресунн или направо через Малый, или Большой Бельт. Я стоял на палубе и наблюдал – корабль повернул к Большому Бельту. Вероятно, этот пролив капитану нравился больше. Когда выглянула луна, мы подошли ближе к берегу, в удобную бухту и бросили якорь. Я понимал капитана – идти по проливу ночью – полное сумасшествие. Поскольку ничего интересного не было, отправился отдыхать в свою каюту.
Утро началось с железного грохота – выбирали якорную цепь. Солнца видно не было, тучи висели низко, обещая дождь, дул несильный, но холодный ветер. Судно разворачивалось в бухте, ударили в рынду, созывая пассажиров на завтрак. Не спеша позавтракали яичницей с ветчиной и стаканом белого вина. Затем я вышел на палубу.
Пролив был неширок, слева и справа виднелись датские берега, кое-где из воды выглядывали камни. Ветер постепенно усиливался, срывая с верхушек волн крупные брызги воды, которые долетали до палубы, попадая на лицо. Стоять на палубе становилось холодно и неприятно, я спустился в каюту. Корабль качало сильнее и сильнее, вместе с бортовой качкой появилась и носовая. Судно иногда зарывалось носом в воду, тяжело выныривая и сбрасывая с себя тонны воды. Неожиданно раздался сильный удар в район носа, затем крики матросов. Я вышел из каюты и пошел узнать, что случилось. Оказывается‚ ветром нас отжало к правому берегу пролива и ударило о камень. Паруса с обеих мачт уже были спущены, остался лишь косой носовой, чтобы корабль не потерял управляемость.
На море было страшно смотреть – свинцовые волны вздымались высоко, норовя перехлестнуть палубы, ветер валил с ног, шум стоял ужасный. До берега было около километра, но подойти было невозможно – каменные гряды тут и там выступали из воды. Корабль медленно продвигался вперед‚ сильно кренясь на правый борт. Я решил приготовиться к худшему – пошел в каюту, оделся потеплее, из оружия сунул за пояс только нож, памятуя о промокшем порохе в пистолете – да и вес лишний, если придется плыть. Постоял, раздумывая‚ и привязал к поясу кошель с деньгами. Лишний груз‚ конечно, нежелателен, окажись в воде, будет тянуть ко дну, но и оставаться без денег мне очень не хотелось. Слишком уж свежи в памяти воспоминания о безденежном путешествии по Франции, когда, чтобы не умереть с голоду приходилось просить подаяние, идти пешком или зайцем ехать сзади кареты. Черт с ними, остальными вещами, это дело наживное!
Я вышел на палубу. Ветер усиливался, переходя в сильный шторм. Судно почти незаметно оседало на нос, видно пробоина была невелика или матросы успели частично ее заделать, уменьшив поступление забортной воды. Пока ситуация была управляемой, всем руководил капитан‚ стоявший на мостике. Я спустился на нижнюю палубу. Никто из команды не обратил на меня внимания, все были заняты делом. Несколько матросов работали на водяном насосе, откачивая воду, еще группа суетилась у пробоины: матросы наложили на нее деревянный щит и теперь подпирали деревянными распорками. Воды в трюме было по колено, но когда я по второй палубе шел к себе в каюту, по коридору бежали крысы. Как тут не вспомнить пословицу о том, что крысы бегут с тонущего корабля!
Я решил не сидеть в каюте, а находиться на палубе, пусть там сыро, холодно и ветрено, зато я в курсе ситуации и корабль в случае чего покинуть можно быстрее. Решив так, я направился к трапу, желая подняться наверх, и в это время сильный удар свалил меня с ног. Было слышно, как внизу, в трюме с шумом льется вода. Из кают выбегали встревоженные пассажиры.
Корабль правым бортом сидел на камнях, раскачиваясь под ветром. Капитан отдавал распоряжение собравшимся возле него матросам. По-моему, самое время подумать о себе. Я стал оглядываться по сторонам, пытаясь найти какую-нибудь деревянную штуковину, за которую можно было бы уцепиться, если корабль начнет тонуть. Тучи низко висели над бушующим морем‚ было темно, как ранним вечером, хотя по времени не более полудня.
Нос медленно погружался в воду; видя, что конец судна неминуем, капитан распорядился спустить на воду единственную большую шлюпку, посадив туда пассажиров. За кормой на буксире была еще одна небольшая шлюпка, но штормом ее оторвало. Пассажиры спускались по веревочному трапу в раскачивающуюся шлюпку, рискуя или быть раздавленными между корпусом корабля и шлюпкой‚ или сорваться с трапа. Часть команды уселась на весла‚ и шлюпка направилась к берегу. Я не стал бороться за место в переполненной шлюпке, решив дождаться ее возвращения. Но вернуться шлюпке было не суждено, отойдя на половину расстояния до берега‚ она была захлестнута волной и опрокинулась. Рядом со шлюпкой некоторое время виднелись головы, потом они исчезли.
Увидев гибель шлюпки, команда стала искать себе средства спасения. Ножом я срезал несколько веревок, обмотав их у пояса. Матросы рубили мачты; корабль все больше кренился‚ и они могли сломаться сами, покалечив и убив находившихся на палубе. Дождавшись, когда мачты упадут, я взял из рук одного из матросов топор и стал рубить какую-то надстройку, пытаясь выдрать одну из стен. Я не стал дожидаться, когда корабль уйдет под воду, столкнул в море стену-плот и прыгнул в воду сам. От холода сразу перехватило дыхание, я вцепился в плот и до половины взобрался на него, пытаясь грести ногами и удалиться от судна. Правда‚ ветер помогал мне, волны гнали плот к берегу‚ и через час-полтора, мокрый и продрогший, но живой, я оказался на пологом берегу.
Поднявшись на ноги, устремил взгляд на море. Судна не было видно, лишь ветер и волны гнали к берегу какие-то обломки. Кое-где мелькали головы моряков, пытавшихся спастись, но вот исчезли и они. Я оглядел берег, людей нигде видно не было, похоже, что спасся я один. Сев на землю, вылил из сапог воду, с трудом выжал одежду. Теперь надо решать‚ куда идти. В принципе было все равно – влево или вправо, но вроде
