– Мы привели новообращенного, – сказал Трайт, владелец огненного плаща. – Вот он. Его имя Гарвей, он стоял у памятника, как на свидании, не отрываясь и созерцая.

– Я только что приехал, – сказал я, усаживаясь, – и действительно в восхищении от того, что вижу, чего не понимаю и что действует на меня самым необыкновенным образом. Кроме того, возбудил неясные подозрения.

Раздались восклицания, смысл которых был и дружелюбен и бестолков. Но выделился человек в маске: из тех словоохотливых, настойчиво расталкивающих ровным голосом все остальные, более горячие голоса людей, лицо которых благодаря этой черте разговорной настойчивости есть тип, видимый даже под маской.

Я слушал его более чем внимательно.

– Знаете ли вы, – сказал он, – о Вильямсе Гобсе и его странной судьбе? Сто лет назад здесь был пустой, как луна берег, и Вильяме Гобс, в силу предания, которому верит, кто хочет верить, плыл на корабле «Бегущая по волнам» из Европы в Бомбей. Какие у него были дела с Бомбеем – есть указания в городском архиве..

– Начнем с подозрений, – перебил Бавс. – Есть партия, или, если хотите, просто решительная компания, поставившая себе вопросом чести..

– У них нет чести, – сказал совершенно пьяный человек в зеленом домино, – я знаю эту змею, Парана; дух из него вон и дело с концом!

– Вот мы и думали, – ухватился Бавс за ничтожную паузу в разговоре, – что вы их сторонник, так как прошел час…

– …есть указания в городском архиве, – поспешно вставил свое слово рассказчик. – Итак, я рассказываю легенду об основании города. Первый дом построил Вильяме Гобс, когда был выброшен на отмели среди скал. Корабль бился в шторме, опасаясь неизвестного берега и не имея возможности пересечь круговращение ветра. Тогда капитан увидел прекрасную молодую девушку, взбежавшую на палубу вместе с гребнем волны. «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба!» – сказала она можно понять как чувствовавшему себя капитану…

– Совсем не то, – перебил Бавс, – вернее, разговор был такой: «С вами говорит Фрези Грант; не путайтесь и делайте, что скажу…»

– «Зюйд-зюйд-ост и три четверти румба», – быстро договорил человек в маске. – Но я уже сказал это. Так вот, все спаслись по ее указанию – выброситься на мель, и она, конечно, исчезла, едва капитан поверил, что надо слушаться. С Гобсом была жена, так напуганная происшествием, что наотрез отказалась плавать по морю. Через месяц сигналом с берега был остановлен бриг «Полина», и спасшиеся уехали с ним, но Гобс не захотел ехать, потому что не мог справиться с женой, – так она испугалась во время шторма. Им оставили припасов и одного человека, не пожелавшего покинуть Гобса, так как он был ему чем-то крупно обязан. Имя этого человека Нэд Хорт; и так началась жизнь первых молодых колонистов, которые нашли здесь плодородную землю и прекрасный климат. Они умерли восемьдесят лет назад. Медленно идет время.

– Нет, очень быстро, – возразил Бавс.

– Конечно, я рассказал вам самую суть, – продолжал мой собеседник, – и только провел прямую линию, а обстоятельства и подробности этой легенды вы найдете в нашем архиве. Но – слушайте дальше.

– Известно ли вам, – сказал я, – что существует корабль с названием: «Бегущая по волнам»?

– О, как же! – ответил Бавс. – Это была прихоть старика Сениэля. Я его знал. Он из Гель-Гью, но лет десять назад разорился и уехал в Сан-Риоль. Его родственники и посейчас живут здесь.

– Я видел это судно в лисском порту, отчего и спросил вас.

– С ним была странная история, – сказал Бавс. – С судном, не с Сениэлем. Впрочем, может быть, он его продал.

– Да, но произошла следующая история, – нетерпеливо перебил человек в маске. – Однажды…

Вдруг один человек, сидевший за столом, вскочил и протянул сжатый кулак по направлению автомобиля, объехавшего памятник Бегущей и остановившегося в нескольких шагах от нас. Тотчас вскочили все.

Нарядный черный автомобиль среди того пестрого и оглушительного движения, какое происходило на площади, был резок, как неразгоревшийся, охваченный огнем уголь. В нем сидело пять мужчин, все некостюмированные, в вечерней черной одежде и цилиндрах, и две дамы – одна некрасивая, с поблекшим жестким лицом, другая молодая, бледная и высокомерная. Среди мужчин было два старика. Первый, напоминающий разжиревшего, оскаленного бульдога, широко расставив локти, курил, ворочая ртом огромную сигару; другой смеялся, и этот второй произвел на меня особенно неприятное впечатление. Он был широкоплеч, худ, с угрюмо запавшими щеками, высоким лбом и собранными под ним в едкую улыбку чертами маленького, мускулистого лица, сжатого напряжением и сарказмом.

– Вот они! – закричал Бавс. – Вот червонные валеты карнавала! Добс, Коутс, бегите к памятнику! Эти люди способны укусить камень!

Вокруг автомобиля и стола столпился народ. Все встали. Стулья поопрокидывались; с автомобиля отвечали криками угроз и насмешек.

– Что?! Караулите? – сказал толстый старик. – Смотрите, не прозевайте!

– С этим не прозеваешь! – вскричало зеленое домино, взмахивая револьвером. – Можете кататься, уезжать, приезжать или разбить себе голову – как хотите!

Второй старик закричал, высунувшись из автомобиля:

– Мы отобьем вашей кукле руки и ноги! Это произойдет скоро! Вспомните мои слова, когда будете подбирать осколки для брелоков!

Вне себя, Бавс начал рыться в кармане и побежал к автомобилю. Машина затряслась, сделала поворот, отъехала и скрылась, сопровождаемая свистками и аплодисментами. Тотчас явились два полисмена в обрывках серпантиновых лент, с нетвердыми жестами; они стали уговаривать Бавса, который, дав в воздух несколько выстрелов, остановил велосипедиста, желая отобрать у него велосипед для погони за неприятелем. Остолбеневший хозяин велосипеда уже начал оглядываться, куда прислонить машину, чтобы, освободясь, дать выход своему гневу, но полисмен не допустил драки. Я слышал сквозь шум, как он