единственное, что было ясно, — перед ней лицо Ханы. Ханы из Триречья. А потом она поняла: ее родимое пятно исчезло.

Или… почти исчезло. Ханна замечала лишь след от него, когда поворачивала голову в сторону. Но оно так побледнело, что стало почти незаметным.

«Боже мой, я стала красивой», — оцепенев, подумала Ханна.

Она была слишком изумлена, чтобы как-то гордиться этим. Но затем она поняла, что выглядит красивой совсем не потому, что пятно исчезло.

Даже в свете фонаря было видно, какой она стала бледной. Почти прозрачная кожа приобрела кремовый оттенок. Ее глаза стали больше и ярче, а рот — нежнее и чувственнее. Во всем ее облике появилось что-то такое…

«Я выгляжу как Поппи, — подумала Ханна. — Как Поппи, медноволосая девушка-вампир».

Онемев, Ханна взглянула на Майю. Алые губы Майи растянулись в улыбке.

— Да. Я изменила твою кровь, когда поймала тебя прошлой ночью. Поэтому ты и проспала так долго. Возможно, ты не ощущаешь этого, но сейчас уже полдень. И перерождение уже началось. Думаю, еще одно изменение… может быть, два. Но я не хочу торопиться. Не хочу, чтобы ты умерла прежде, чем превратишься вампира.

У Ханны закружилась голова. Она без сил откинулась назад к столбу и удивленно смотрела на Майю.

— Но почему? — почти умоляюще прошептала она. — Зачем ты хочешь превратить меня в вампира?

Майя встала. Она подошла к рюкзаку и аккуратно засунула в него зеркало. А затем вытащила что-то еще… что-то настолько длинное, что оно не помещалось в рюкзаке и торчало из него. Она показала это Ханне.

Палка. Черная деревянная палка наподобие копья, приблизительно такой же длины, как рука Майи. С хорошо заостренным концом.

— Вампиры не возвращаются, — сказала Майя.

Ханна услышала дикий, нечеловеческий хохот.

Теперь она все время пыталась набрать побольше воздуха. Она боялась, что сейчас потеряет сознание или ее стошнит.

— Вампиры… не…

— Не правда ли, занятная мелочь? Должна признать, я не совсем понимаю логику, но вампиры не перевоплощаются, даже если они и Древние Души. Они просто умирают. Я слышала, что, когда превращаешься в вампира, теряешь душу. Впрочем, не знаю. Как ты думаешь, у Тьерри есть душа?

Смерть… Она могла это принять. Но умереть навсегда, навсегда уйти… Что, если вампиры даже не попадают куда-нибудь в другое место… в какой-то загробный мир? Что, если они просто исчезают навсегда?

Ничего более ужасного Ханна не могла себе представить.

— Я не позволю тебе… — прошептала она. Голос ее был хриплым и срывающимся. — Я не…

— Но ты не можешь остановить меня. — Майю явно все это забавляло. — Это пеньковая веревка. Она удержит тебя, когда ты станешь вампиром, так же прочно, как и сейчас. Ты беспомощна, бедная малышка. Ты не можешь помешать мне. — И с видом полного довольства собой Майя добавила: — Наконец-то я нашла способ разорвать круг!

Она оставила свой рюкзак и снова опустилась на колени перед Ханной. Сейчас, когда ее красные губы раскрылись, Ханна увидела длинные острые зубы.

Она сопротивлялась. Даже понимая, что это бесполезно, она делала все, что в ее силах, и отчаянно пыталась отбиваться ногами. Но это ничего не дало. Майя была намного сильнее. В считаные минуты она прижала обе руки Ханны к столбу и повернула ее голову, обнажив шею.

Теперь Ханна поняла, почему в тот раз Майя заставила ее пить кровь вампира. Это было не просто бездумной жестокостью. Это была часть ее замысла.

«Ты не сделаешь это со мной. Ты не сможешь. Ты не сможешь убить мою душу…»

— Ну как, готова? — услышала Ханна слова, произнесенные с каким-то присвистом.

И тут же ощутила прикосновение зубов.

Она снова боролась, вырываясь, как газель из пасти львицы. Но бесполезно. Из Ханны против ее воли высасывали кровь, и это было невероятно больно. Ханна ощущала, как Майя пьет ее кровь жадными глотками.

«Я не хочу этого…»

Наконец острая боль стихла и стала тупой и ноющей. Ханна была словно в тумане, все ее тело онемело. Майя заставила ее изменить положение, откинув голову Ханны назад и прижав свое запястье к ее рту.

«Не буду пить… Лучше захлебнусь. По крайней мере, я умру прежде, чем стану вампиром».

Но Ханна поняла, что не так легко заставить себя умереть от удушья. В конце концов, задохнувшись, она стала глотать кровь Майи.

Майя просто ждала.

— Ну вот. — Вздохнув, она снова посветила фонарем в лицо Ханны. — Да. — Она осмотрела ее деловито, как хозяйка — индюшку, запекающуюся в печи. — Да, все идет как надо. Еще один раз — и все будет кончено. Ты станешь вампиром… если мы не потеряли слишком много времени после первого изменения.

— Тьерри убьет тебя, когда узнает, — прошептала Ханна.

— И нарушит свое священное обещание? Я так не думаю, — улыбнулась Майя и, снова поднявшись на ноги, начала возиться с рюкзаком. — Конечно, всего этого не случилось бы, если бы он не нарушил своего обещания мне, — сухо добавила она. — Он сказал, что ты никогда больше не встанешь между нами. Но не успела я оглянуться — а ты тут как тут! Слоняешься по его дому как ни в чем не бывало. Ему следовало быть осторожнее.

Ханна с недоумением уставилась на нее:

— Он даже не знал, что я пришла туда! Майя… ты что, не понимаешь? Он не знал…

Майя лишь отмахнулась от нее.

— Не думай, что я поверю хоть одному твоему слову. — Она выпрямилась, посмотрела на Ханну и, вздохнув, выключила фонарь и взяла ручной фонарик. — Боюсь, мне придется оставить тебя на время. Я вернусь вечером и закончу эту работенку. Не беспокойся, я не опоздаю… кроме того, меня поджимают сроки. Ведь завтра твой день рождения.

— Майя…

— «Я должна удержать ее, — думала Ханна. — Нужно заставить ее понять, что Тьерри не нарушал обещание».

Она пыталась отогнать от себя те мысли, которые заставляли ее холодеть. А что, если Тьерри говорил обо всем Майе серьезно? Что, если он действительно останется с Майей, если Ханны больше не будет между ними?

— Мне некогда, пора бежать, — бросила Майя, вновь расхохотавшись, как от удачной шутки. — Надеюсь, ты не будешь скучать. Кстати, я бы не слишком раскачивала этот столб. Здесь заброшенный серебряный рудник, и все может обрушиться в любой момент.

— Майя…

— Увидимся позже.

Майя подхватила рюкзак и ушла.

Она не обращала внимания на крики, и Ханна в конце концов затихла, когда уже не стал виден луч фонаря.

Ее снова окружила тьма. Опустошенная эмоционально и физически после того, что сделала с ней Майя, она чувствовала страшную слабость. Ее тошнило, лихорадило, она ощущала зуд, будто под кожей медленно проклевывались какие-то ростки.

И она была одна.

Ханна уже почти начала снова поддаваться панике. Но она боялась, что если сейчас потеряет