Была уже глубокая ночь, когда я соскользнул со своей кровати. Никаких ботинок, мне нужно двигаться максимально тихо, три пары носков сделают свое дело. Работая бесшумно, я подложил под одеяло все имеющееся белье, чтобы кровать выглядела так, будто на ней кто-то спит, если кому-нибудь из охранников вздумается заглянуть в нашу камеру через решетку в двери. Вилли крепко спал, похрапывая во сне, когда я открыл запор и проскользнул в коридор. Похоже, не только он один наслаждался своим постельным часом, тюремные стены просто содрогались от звуков сипения и храпа. Ночные фонари были включены, и я был совершенно один на лестничной клетке. Осторожно посмотрев за угол, я увидел, что часовой на нижнем этаже занят своей тренировочной формой. Прекрасно, быть ему чемпионом. Бесшумно, словно тень, я прошмыгнул к лестнице и поднялся по ней на верхний этаж, который представлял собой ту же тягостную картину, что и нижний: камеры и ничего больше. И на следующем этаже то же самое, и еще выше. Это был последний этаж, и я не мог подняться выше. Я уж было собрался повернуть назад, когда мой взгляд уловил яркий металлический отблеск света в дальнем конце темного коридора. Кто не рискует, тот не пьет шампанского, как говорится. Я торопливо пробежал мимо зарешеченных дверей и спящих за ними арестантов – к самой отдаленной стене. Ну, ну, что там у нас? Железные ступени, ведущие в темную бездну. Я ступил на первую из них и пропал в темноте. Последняя ступень находилась под самым потолком. Там же была и дверь, которая вела скорее всего на крышу. Металлическая, с металлическим каркасом и надежно закрытая, как я обнаружил, когда несколько раз как следует толкнул ее. Где-то должен был быть замок, но его не было видно в темноте. А мне необходимо было найти его. Обвив рукой железную ступеньку, я попытался нащупать пальцами замочную скважину в двери, но ее не было на обычном месте. Там вообще ничего не было. Я сделал еще одну попытку обнаружить запор, поменяв руки, потому что одна из них, казалось, уже выскочила из сустава – и с тем же результатом. Но ведь в двери ДОЛЖЕН быть замок. Я запаниковал и перестал соображать. Загнав все свои страхи обратно внутрь, я заставил работать свои мозговые клетки. Здесь должен быть какой-то замок или запор, или что-то в этом роде. Но на двери его не было. Тогда он мог быть на косяке. Я медленно протянул руку и пробежал пальцами по дверному проему. И сразу же нашел его. Какими же простыми бывают ответы, когда задаешь правильные вопросы! Я достал отмычку из кармана и вставил ее в замочную скважину. Несколько секунд, и она открылась. Еще через несколько секунд дверь люка оказалась откинутой, я вскарабкался наверх и закрыл ее за собой – с наслаждением втягивая прохладный ночной воздух. Я оказался на свободе! Стоя на крыше, да, конечно, но свободный духом по крайней мере. Звезды ярко светили у меня над головой, и их света хватало, чтобы осмотреть темную поверхность крыши. Она была плоская и широкая, с заградительными перилами на высоте колена, и сплошь усеянная вентиляционными и другими трубами. Что-то большое и громоздкое закрывало полнеба, и, когда я подошел поближе, я услышал звуки капающей воды. Цистерна с водой, прекрасно, а что же у нас внизу? Я заглянул сначала во внутренний двор, он был хорошо освещен и надежно охраняем. А что у нас позади? Это было намного интереснее, могу вас заверить. До внешнего двора было ровно пять этажей вниз, он был слабо освещен одним-единственным фонарем. Там валялись какие-то ненужные ведра, мешки и бочки, а во внешней стене находились тяжелые ворота. Запертые на замок, вне всякого сомнения. Но то, что закрыто человеком, человеком же может быть и открыто. Точнее сказать, мной. Вот и выход. Конечно, нужно было еще преодолеть спуск в пять этажей, но и тут можно было что-то придумать. Или, может, я нашел бы другой способ попасть во внешний двор. Времени для поисков было достаточно, еще шесть дней. Ноги мои замерзли, я весь продрог и захотел спать. За сегодняшнюю ночь я проделал довольно много. Даже жесткая тюремная койка казалась мне в этот момент очень притягательной. Осторожно и бесшумно я возвратился по своим следам назад. Опустил дверь и проверил, закрыта ли она, и спустился по ступеням на свой этаж... И услышал голоса впереди. Громкие и ясные. А самый громкий из всех принадлежал моему сокамернику Вилли. Я с ужасом взглянул на свою распахнутую дверь, тяжелые сапоги охраны, и рванул обратно, быстро поднявшись по ступенькам наверх. В моих ушах звенели, словно набатный колокол, слова Вилли.
– Я проснулся, а его нет! Я был совсем один! Его съели чудовища! Тогда я закричал. Спасите меня, пожалуйста! Тот, кто утащил его, пришел через закрытую дверь! В следующий раз он придет за мной!
Я вскипел от ярости к своему соседу-кретину, но близкая возможность быть пойманным тут же остудила мой пыл. Не раздумывая, я понесся прочь от голосов и суматохи. Вверх по лестнице, один пролет, другой... Повсюду вспыхнул свет, и завыли сирены. Заключенные проснулись и перекликались в своих камерах. Через мгновение они все окажутся у своих дверей, увидят меня, начнут кричать, и прибежит охрана. Скрыться некуда. Я это прекрасно знал, и мне не оставалось ничего больше, как бежать без оглядки. На самый верхний этаж – затем мимо тюремных клеток. Все они теперь были ярко освещены. И любой из арестантов мог меня заметить, и я знал наверняка, что они тут же донесут на меня, кто бы из этих малолеток меня ни обнаружил. На этом все и кончится. Высоко подняв голову, я прошмыгнул мимо первой камеры, мельком заглянув внутрь. Она была пуста. Так же как и все остальные камеры на этом этаже. Значит, у меня еще был шанс! Как обезумевшая обезьяна, я вскарабкался по металлическим ступеням и неуклюже вставил отмычку в замок. Внизу послышались голоса, они становились все громче, а также шаги двух караульных, поднимающихся по лестнице в противоположном от меня направлении. Но стоило только одному из них повернуть голову, и он тотчас бы увидел меня. Хотя все равно они меня увидят, как только дойдут до верхнего этажа.
Замок, щелкнув, открылся, и я выбрался через отверстие наружу. Растянувшись на крыше, я тихонько опустил дверь. Успев заметить двух толстых караульных, повернувших в мою сторону, когда люк закрылся. Видели ли они это? Сердце стучало у меня в груди, словно сумасшедший ударный инструмент, а я, глотнув воздуха, стал ждать крики 'тревога'. Но их все не было. Я все еще находился на свободе. Глоток свободы! На меня вдруг напала тоска. Я мог свободно лежать на крыше, дрожа от страха и от холода, свободно сидеть, съежившись, и ждать, пока меня найдут. Поэтому я лежал и дрожал, испытывая жалость к самому себе целую минуту. Затем встал, встряхнулся, как собачонка, и почувствовал, как во мне начинает подниматься злость.
– Великий комбинатор! – вслух прошептал я, чтобы было слышно самому себе. – Карьера преступника. И самая первая твоя серьезная работа начинается с того, что ты позволяешь какому-то кретину с ножом загнать тебя в ловушку. Это тебе урок на будущее. Может, ты когда-нибудь окажешься на свободе, тогда он тебе пригодится. Всегда надежно защищай фланги и тылы. Подумай обо всех случайностях. Подумай о том, что какой-нибудь идиот может проснуться. Двинь ему как следует тяжелой дубиной или чем-нибудь еще, чтобы быть уверенным в том, что он спит крепким здоровым сном. Запомни урок хорошенько, а сейчас оглянись вокруг и постарайся найти наилучший способ спасти разваливающийся план побега.
Выбор был ограничен. Если патруль откроет люк и выйдет на крышу, они сразу же обнаружат здесь меня. Есть ли тут где спрятаться? Крышка резервуара с водой могла бы подойти в качестве временного убежища, но если они зайдут так далеко, то уж наверняка заглянут и сюда. И при невозможности спуститься вниз по отвесным стенам, единственным местом, дающим хоть какую-то надежду, было именно это. Итак, вперед. Это было не так-то легко. Цистерна была сделана из гладкого металла, а до ее верха я просто не мог достать. Но я должен был это сделать. Я отошел на несколько шагов, разбежался, подпрыгнул и почувствовал, что мои пальцы ухватились за край цистерны. Я попытался вскарабкаться наверх, но они вдруг разжались, и я тяжело грохнулся на крышу. Если кто-либо находился в это время внизу, он бы обязательно услышал это. Оставалось надеяться, что я находился над незанятой камерой, а не над холлом.
– Хватит надеяться на лучшее, а вот прыгать не хватит, Джим, – сказал я, прибавив к этому несколько ругательств для поднятия духа, как мне хотелось бы думать. Я должен был взобраться наверх!
На этот раз я отошел еще дальше, упершись икрами в перила, и сделал несколько глубоких вдохов. Вперед! Подбежать, быстро оттолкнуться от нужного места – прыгнуть! Моя рука с размаху шлепнулась на край бака. Я ухватился за него, подтянулся, перекинул вторую руку, яростно толкая свое тело вверх и получая синяки и царапины о грубую металлическую поверхность, пока мне все же не удалось влезть на самый верх цистерны. Лежа там наверху и тяжело дыша, я смотрел на мертвую птицу, лежавшую тут же совсем близко к моему лицу и таращившую на меня свои остекленевшие глаза. Я уж было собирался столкнуть ее, как услышал звук тяжело опустившейся на крышу дверцы люка.
– Подтолкни меня немного, а? Я застрял!
