Спала аж до звонка будильника в 10 часов. Проглянуло солнышко под неплотной облачной пеленой, а на западе и вовсе виднеется голубое небо. Решила идти в две ходки до впадения моего ручья в Озерную речку. Иду вниз по долине, с рюкзаком за плечами, срезаю петлю. Тяжело, снова кочки, снова вязко, а ноги после последних переходов не отдохнули. Пройдя пару километров и подойдя к воде после срезки большой петли, отмечаю, что ручей здесь довольно глубокий. Бросаю рюкзак и возвращаюсь к каяку. Попробую вести его по воде, думаю я. Еще отмечаю, что ведь именно сейчас пересекаю невидимую черту Полярного круга.

Весло осталось в рюкзаке, но пока иду обратно, мне приходит в голову мысль попробовать сплавиться прямо от стоянки. Вооружившись вместо весла небольшой корягой — куском кривого стволика ольхи меньше метра длиной, везу каяк по кустарничкам и спускаю на воду. Ширина ручья равняется здесь ширине каяка. Стелю на дно каяка спасжилет, сажусь на него и, оставив ноги на деке, начинаю первопрохождение. Вряд ли кто-нибудь сплавлялся здесь до меня!

Плыву, как в канаве, течение быстрое, надо мной возвышаются берега с карликовой березкой и редкими кустиками ольхи. Стороннему наблюдателю, идущему по берегу, виделась бы только моя кепочка, плывущая над зарослями. А река, временами расширяющаяся до метра, на удивление глубокая, по горло. Подо мной в прозрачной воде ходят жирные хариусы. Забыв, что в руках у меня лишь коряга, активно подгребаю ею на поворотах, направляю нос по руслу, часто гребу по берегу. Руками цепляясь за кусты или за пучки острой осоки, пропихиваю каяк на сужениях. Каяк не всегда гладко вписывается в повороты — все-таки узковато. Но я сижу! И меня дико веселит мысль, что таким экзотическим способом да по такой речушке-переплюйке, видимо, еще никакому дураку не приходилось пересекать Полярный круг.

Добравшись до рюкзака, надеваю гидроштаны и продолжаю сплавляться по-настоящему, с веслом в руках. Ручей расширяется местами до трех-четырех метров, временами журчащий вниз поток «по- взрослому» сбрасывает меня в ступенчатые сливы каменистых мини-порожков. Иногда струя ударяется в берег с низко нависшими над ним толстыми ветками ольховых кустов, образуя настоящий прижим, где даже можно перевернуться! Радостно маневрирую, чтобы не застрять в паутине кустов.

Вскоре вместе с ручьем «впадаю» в Озерную речку. Вода в ней небесно-голубая, но река быстро теряет свой цвет, перемешиваясь с темной торфяной водой притока. Река становится мощнее, к берегу подступают сплошные, в два-три человеческих роста высотой, заросли ольховых и ивовых кустов. Река начинает разбиваться на рукава, мелеет, но уклон возрастает. Кусты нависают над руслом, местами образуя арки. Вот чудо! В этом лабиринте проток, под густыми зарослями, у меня возникает такое ощущение, что я нахожусь не за Полярным кругом, а где-то в дебрях Амазонии.

Лавирую среди камней, нагибаясь под ветками, сажусь на мель, и тогда поток мгновенно разворачивает каяк боком и норовит залить. Вот что значит хороший уклон, даже при небольшом расходе. А что там впереди — не видать. Иду под ветками, придерживая каяк за хвост, чтоб он не убежал от меня по стремительному течению.

Но вот заросший участок кончается, река выходит на открытый простор и собирается в единое русло. Озеро подо мной, совсем рядом, внизу. Я смотрю на него, как с пологой вершины горки, а не с воды реки. «Какой же здесь уклон? Что же там будет? Может, посмотреть? — даже немного пугаюсь я. — Ну, по крайней мере, водопадов на вечной мерзлоте не бывает», — успокаиваю себя и, забравшись в каяк, качусь дальше. Ничего особенного впереди не оказалось, крутыми горочками с камнями, частыми перекатами река впадала в почти штилевую гладь озера.

Крутые склоны гор уходят прямо под воду. Серо-пепельные, мелкощебенистые, с желтыми пятнами осыпей. Дна не видно. Озеро узкое, не больше двух километров шириной.

Вдали, за мысом, открываются далекие синие горы. И пока я плыву к ним навстречу, они переливаются, меняют цвета. Солнце пятнами освещает отдельные вершинки. Небосвод простирается далеко, и можно видеть одновременно и его голубизну над светлыми радостными вершинами Пекульнейского хребта, и темень над мрачными черными четко очерченными горами, стискивающими верховья Озерной. Хочется плакать от того, что не работает фотоаппарат.

На выходе реки из озера пытаюсь ловить рыбу, мечтая подцепить обещанного гольца. Однако здесь мелко, сильное течение, просматривается все дно и никакой рыбы не видно. Попробую поймать на слиянии с притоком, думаю я и скатываюсь в реку. Плыву по течению, и меня охватывает чувство восторга. «Вниз! Так легко! Река широкая, воды много!» — рассуждая подобным образом, шваркаю по дну и сажусь на мель — все-таки надо заботиться о выборе фарватера.

Сидя в каяке, любуюсь просторами тундры — берег невысоким уступом уходит в воду, открывая обзор. Кустов мало. Река течет единым руслом. Особенно сильно не гребу, лишь придерживаюсь основной глубокой струи. Железную бочку из-под топлива, видимо, давно брошенную геологами, принимаю сначала за медведя. Настолько стремительно лечу вниз, что не успеваю отследить впадения Бараньей речки, где водятся гольцы.

Ладно, буду хоть что-нибудь ловить. В улове за струей вытаскиваю пару хариусов. Хватит пока, решаю я. Пора становиться на ночевку, не буду сегодня доплывать до Танюрера. Озерная — такая хорошая речка — уютная, маленькая, камерная, такие приятные сухие тундровые берега! Надо растянуть удовольствие сплава по ней и на завтра. Как водится, только подумаешь о стоянке, сразу пропадают подходящие места.

Вплываю в разбои русла и вскоре оказываюсь на большом открытом пространстве разлива реки, среди мелких проток, песчаных отмелей, низких островков с полным отсутствием кустарника, на которых хозяйничают серебристые чайки, издалека противно лая на меня, непрошенного гостя. Вот такая резкая перемена случилась с милой речкой. Ветер разгуливает по этому простору, вздымая рябь на воде. Из-за нее не могу понять, где идет течение, где рябь перекатов основной струи, и сажусь на мели. Иду пешком, выискивая более глубоководные протоки.

Когда протоки снова собрались в единое русло, по берегам потянулись галечники, пошли заросли кустов. Ну вот, проворонила хорошие тундровые лужайки, где так хорошо втыкаются колышки и так мягко спать! Вот, вроде, галечник ничего, сухих кустов много рядом, моховая площадка на камешках. Много крупных следов лосей. Тыкнула ножом в мох — грунт плотный, но колышки как-нибудь воткну.

Пока чистила рыбу, заморосил дождь. Погода явно портилась. Зловещее освещение повисло над миром. На землю ложилась темнота, будто от затмения. Клонящееся к закату солнце прикрыли низкие, быстро наползшие невесть откуда облака. Подсвеченные солнцем склоны были еще светлыми, остальные же были просто темно-серыми. И не было уже четкости в атмосфере, горы были словно недопроявленными в отработанном химическом растворе. На горизонт ложилась дымка. Северо-западный ветер явно клонился к восточным румбам. Это плохо. После прошлой Непогоды я теперь просто боюсь ветра с северо-востока.

Наскоро поужинав у костра последним «пловом» с мясом и запеченным хариусом, я затащила под тент сухих дров на утро. Завалила угли костра кусками дерна и мхом (может, до утра будут тлеть) и улеглась спать.

Дует холодный северо-восточный ветер, низкая облачность, хмарь, вот-вот готовая разразиться затяжным дождем. Темные очертания дальних гор еще различимы. Настолько зябко и ветрено, что, не долго колеблясь, развожу костер под крышей домика-тента, разогреваю остатки вчерашнего «плова». Не спешу, уж очень не хочется вылезать на холод.

Надеваю на себя весь арсенал теплых вещей: флисовую водолазку и свитер, штормовку, гидрокуртку, спасжилет. Мой чешский, фирмы Хико, спасжилет из пористой мягкой резины — отличная вещь. Он теплый! И спасает не только от воды. В запасе в гермомешке остается только пуховая жилетка.

Встречный ветер портит мне всю прелесть плавания вниз по течению. Где ближний береговой склон закрывает ветер, плыть еще можно довольно легко, течение реки чувствуется, но на прямых участках русла, где ветер в лицо, грести очень тяжело. Мое весло с разворотом, и все равно при гребке на лопасть ложится лишняя нагрузка, чувствуется давление ветра. Волны с белыми барашками катят навстречу, и с гребней срываются брызги, обливают, холодят. Брызги летят в лицо, постоянно мокнут кисти рук. Пальцы так