готов».
От этой мысли Михаил преисполнился еще большей неприязнью к профессору, который, оказывается, знал о нем больше, чем он сам.
Существо, обитавшее в доме, скорее всего было фантомом Светланы. Впрочем, она уже уходила и, кажется, действительно не собиралась мешать. Михаилу даже показалось, будто он услышал ее голос – приветливый, робкий, словно перезвон кистей хрустальной люстры. Михаил сомкнул руки за спиной, прислонился к двери ванной, закрыл глаза и попробовал отправить сообщение, как уже делал это неоднократно, фехтуя с Саакяном.
«Не волнуйся, я тебя не трону. Мне нужно навести порядок. Обещаю, что буду аккуратен».
Он «умолк», прислушался. С некоторым волнением обнаружил, что хрустальный перезвон прекратился.
«Света, ты не возражаешь?»
Тишина. Только дрогнули занавески на кухне. Наверно, это был сквозняк – Вавилов не закрыл форточку.
«Если ты впускаешь меня, дай знать, – продолжил Михаил. – Позволь мне помочь Виктору, дай знать любым способом».
Он снова замер, боясь пропустить ответ. Но ответа не последовало. Он открыл глаза.
Виктор все так же топтался в прихожей, с ужасом наблюдая за этим спиритическим сеансом. Казалось, он едва удерживается от панического бегства.
«Если он сбежит, – подумал Михаил, – то умрет уже наверняка».
– Возьми себя в руки, Князь Тьмы, – произнес экстрасенс, – никто тебя на том свете не ругает, не бойся. И иди уже сюда!
Они вдвоем вошли в кабинет. Михаил обнаружил там стол с системным блоком и монитором компьютера и придвинутый к столу диван. Практически все ровные поверхности были усеяны обрывками бумаги, пустыми пачками из-под сигарет и какими-то опилками. Ни ожидаемых книжных полок, ни другой мебели, характерной для рабочего кабинета, не наблюдалось.
– Как Мамай прошел, – заметил Михаил. – Что ты тут творил?
– Боялся.
Михаил вытянул руку ладонью вниз, провел полукруг. Здесь, кажется, «чисто». Очевидно, Светлана игнорировала эту комнату при жизни и предпочитала обходить ее стороной сейчас. Здесь ощущался только страх.
– Прости за прямоту, старик, – сказал Михаил, – но насрал ты… в смысле – наследил здесь прилично. Где камера?
Виктор молча подошел к дивану, приподнял его за край, открывая нишу для подушек и одеял, и после недолгой возни вытащил ее. Причем вытащил двумя пальцами, держа за резиновый раструб объектива, как дохлую крысу.
– На, забери, а то я блевану прямо здесь.
Михаил протянул руку. Коснувшись камеры, он тут же ощутил тошноту.
«Видимо, блевать должен я?!» – успел подумать экстрасенс, потом бросил камеру на диван и быстрым шагом направился в туалет.
Капитан Баранов собрал в кабинете всех участников операции. В маленькой прокуренной комнатушке сидели четверо: двое – на стульях у стены, третий, водитель служебной машины по имени Паша, с которым Баранов обычно ездил, пристроился на подоконнике. Четвертым был сам капитан, он восседал в своем рабочем кресле на колесиках, раскладывал на столе фотографии преступников, а пальцами свободной руки все перебирал и перебирал таинственный предмет, похожий не то на авторучку, не то на зажигалку.
– Значит, так, хлопцы. Уродов зовут Филипп Бастрыкин и Андрей Слизко, и уроды они, естественно, не столько физически, сколько умственно. Можете посмотреть фотографии.
Коллеги передавали снимки друг другу, изучали их молча и почти равнодушно.
– Переговоры имеет смысл вести только со Слизко, – продолжал Баранов, – Бастрыкина в безнадежном случае разрешаю слить как особо опасного и безнадежного дегенерата. На нем столько трупов, тяжких телесных и изнасилований, что государство скажет вам только спасибо, если вы избавите его от необходимости пожизненно стирать засранцу трусы.
Коллеги похихикали. Баранов, кажется, пребывал в хорошем настроении, несмотря на поздний час и чудовищный недосып, скопившийся за время поисков Бубсеня и Вупсеня.
– Идем дальше, – взглянув на часы, продолжил капитан. – Значит, по данным моих информаторов, Бастрыкин и Слизко сегодня зависают в ночном клубе «Лагуна». Кто-нибудь был там хоть раз?
Один из оперативников поднял руку.
– Ну и как заведение?
– Не лагуна.
– Понятно. Тем не менее, хлопцы, устраивать облаву в клубе рискованно. Если Слизко еще можно как-то оформить и погрузить, то Филя наверняка начнет палить в разные стороны, тем более если примет на грудь, а на грудь он примет обязательно. Так что…
Баранов зажал таинственный предмет, похожий на зажигалку, в ладони, посмотрел на своих помощников почти с братской любовью.
– Короче, пацаны, помощь мне обещали только в случае железобетонных доказательств. Пока их нет, но засранцев брать надо. Честно сказать… – Он сделал паузу, оглядел парней. – Честно сказать, об этой операции мало кто знает. Так что пьем за мой счет.
При упоминании о выпивке хмурые лица невыспавшихся оперов просветлели и стали даже как-то повеселее. Только один из них, который, очевидно, спал меньше остальных, грустно заметил:
– Железобетон будет, если орлы начнут палить…
На это заявление никто не отреагировал.
Михаил справился с приступом не без труда. Такого выворота наизнанку он не помнил с тех самых пор, как надрался с новоиспеченными однокурсниками, отмечая поступление в вуз. В то мрачное сентябрьское утро он думал, что мир прекратил вращение, небо упало на землю и придавило его, бедного студента, насмерть, сплющив голову, желудок и вообще все, что в нем было теплого. Он думал, что умирает, и очень жалел, что не успел написать в завещании, что дарит свои компакт-диски группы «Кино» соседскому мальчишке Сашке Шмелеву. С тех самых пор Михаил старался не пить вообще, а если приходилось употреблять, то он ограничивался тремя стопками.
«А ведь я давно ничего не ел», – подумал Михаил, глядя в унитаз на результаты своего приступа.
– Эй, ты в порядке? – донеслось из коридора взволнованное блеяние Виктора.
Бедный журналист уже не знал, к чему готовиться – то ли к безоговорочной победе над темными силами, то ли к еще одному нечаянному трупу.
– Все нормально, – ответил экстрасенс, – уже иду.
Он появился через минуту, вошел в ванную комнату. Не обращая внимания на царящий там антисанитарный бедлам, открыл воду в раковине, умылся, посмотрел на себя в зеркало.
«Да, – подумал он, – определенное сходство с пьянкой на первом курсе есть. К счастью, тогда все закончилось благополучно. Как оно закончится сегодня?»
– Который час? – спросил он, рассматривая в зеркало свои зрачки с лопнувшими капиллярами.
– Половина первого.
– Здорово, блин…
Когда он вышел к Виктору, все его органы снова работали превосходно, и он был уверен, что при повторном прикосновении к камере приступ не повторится.
– Продолжим.
Он вернулся в кабинет, аккуратно дотронулся до аппарата. Кажется, все в порядке, камера его принимала как своего. Он взял ее за ручку, попробовал на вес.
– Кхм, легонькая.
– Ага.
Михаил нашел кнопку включения, нажал ее. Когда раздался писк, Виктор испуганно прижался к
