бросился в указанном направлении и… не помню, как успел, но помню, что в течение нескольких следующих минут готов был простить миру все его прегрешения передо мной. Все-таки мочевой пузырь – это не просто резервуар для накопления непригодившейся жидкости, это орган, время от времени способный заменить и глаза, и уши, и сердце, и… Тьфу, кретин, до чего можно додуматься в трезвяке!

Ночной смотритель «медицинского учреждения» действительно выглядел беззлобным и даже вполне милым мужчиной – кажется, капитаном, насколько я сумел разглядеть своими прищуренными глазками. Он пригласил меня за стол, выложил документы.

– Значит, смотри, – сказал капитан, ткнув пальцем в бумажку, – это протокол. Вот тут описание вещей, которые были при тебе, вот здесь распишись, что претензий не имеешь.

Во мне все еще булькал «Князь Тьмы», поэтому я не мог не съязвить:

– А вы уверены, что я их не имею?

– Обратно хочешь? – Капитан дружелюбно улыбнулся.

– Нет.

– Ну тогда подписывай, подписывай. И сразу пойдешь домой.

«Действительно, очень хочется домой, – подумал я. – Интересно, как сильно они меня пощипали?»

Даже будучи не до конца трезвым, я понимал, что дружелюбность капитана скрывала его острейшее желание побыстрее отправить меня восвояси. Я не сомневался, что из моих восьми тысяч рублей, которые были при мне вчера, ничего не осталось. Ну, в лучшем случае сунули что-нибудь на проезд до дома. Вполне возможно, что уже нет мобильного телефона и…

А, черт! Камера!!!

– Пойдем, – сказал капитан, когда я закончил выводить свои автографы в протоколе.

Мы прошли к ряду железных шкафчиков, похожих на те, что стоят в детских садах, мент открыл один из них, показал мне содержимое.

– Вот твоя одежда, вещи, все, что было с собой. Телефон, сумка…

Я облегченно вздохнул: камера была на месте!

– Ты, конечно, большая умница! – сказал капитан, качая головой. – С такой дорогой вещью ходишь и напиваешься как свин. А если бы тебя ограбили? Сколько она стоит?

Я не ответил, молча закусил губу, чтобы не ляпнуть гадость. Отправляться обратно в ночлежку мне не хотелось.

Через пять минут я, одетый и собранный, уже стоял у выхода на улицу. Чертовски приятно было снова ощущать себя полноценным гражданином. Капитан ждал за спиной.

– Сколько времени? – обернулся я.

– Половина пятого.

Я пошарил по карманам. Сигарет не оказалось, как, собственно, и денег, чтобы их купить.

– Курить есть? – бросил я, не оборачиваясь.

Капитан молча протянул две сигаретки – кажется, какую-то болгарскую гадость. Одну из них я тут же сунул в зубы, но уходить не спешил. Настроение было – поганее некуда. Стыд за вчерашнее, горечь от потери машины и всей имевшейся наличности, возмущение от капитанского цинизма и мысли о том, что меня ожидало дома, – все это навалилось разом. В такие минуты очень хочется отмотать пленку своей жизни на несколько часов или даже дней назад.

Но фигушки! Наслаждайся послевкусием, раб божий Виктор!

– Вы вечерние новости вчера не слушали, не смотрели? – спросил я, обернувшись.

– Зачем тебе? – удивился капитан.

– Да так… Происшествий громких в городе никаких не было?

– Вроде нет. Зачем тебе?

– Да я типа журналист. Рука на пульсе и все такое…

– А-а.

Не прощаясь, я шагнул в рассветную дымку.

Среди своих студентов Михаил приметил одну способную девушку. Ее звали Лена. Училась она на третьем курсе, и училась довольно неплохо, особенно если учесть, что на ее балансе практически целиком висели периодически болеющая мама и малолетний брат. Пожалуй, ее сила и упорство Мишу и подкупили. Кроме того, он отметил и такой немаловажный факт: Лена была чертовски красива!

Хотел ли он ее? Ну, как бы помягче сказать… В общем, чего там, хотел безумно, конечно! Он давно так никого не хотел, как эту маленькую элегантную блондиночку с таким детским и одновременно твердым взглядом. Но Михаилу и в голову не приходило добиваться близости с ней с помощью пошлого преподавательского шантажа (в глубине души, гипотетически, возможно, он и допускал вариант, но, черт возьми, не все же фантазии воплощать в реальность!).

Увы, магистр психологии профессор Саакян не видел в воплощении фантазий ничего дурного.

…Дело было в горячую пору подготовки к вступительным экзаменам и итоговой курсовой сессии. Михаил застал девушку на третьем этаже после зачетов, когда коридор был пуст. Она сидела на подоконнике, подобрав под себя ноги, и плакала. Так на подоконниках в главном корпусе университета, громко хлюпая носом, еще никто не сидел, особенно в присутствии преподавателя. Поэтому Михаил не мог пройти мимо.

– Та-ак, Елена Хохлова прогуливает консультацию по социологии, – протянул он, подходя к окну. – Не ожидал я увидеть здесь вас в это время, да еще и в такой позе.

Она не отреагировала, просто молча смотрела в пол.

– Лена, опустите ножки и спрячьте нижнее белье под юбкой.

Упоминание о белье подействовало, и Лена мигом опустила ноги на пол. Михаил увидел ее лицо и подумал, что плакала она часов пять, не меньше.

– Теперь рассказывайте, что у нас случилось.

Лена отвернулась, поджала губы. Михаил сейчас наблюдал типичную женскую разводку: «Спроси меня еще раз, а я подумаю, стоит ли мне прекратить обижаться». Но молодой преподаватель истории не собирался на это покупаться.

– Как хотите, – бросил он и развернулся, чтобы уйти, – решайте свои проблемы сами.

Михаил был уверен, что это тоже сработает, и оказался прав – он едва успел сделать пару шагов.

– Он меня домогается, – заявила студентка.

Михаил обернулся:

– Кто?

В ответ пауза. Назвать имя в данной ситуации значило предъявить заочно серьезные обвинения. До сих пор на это из студентов никто не решался.

– Лена, мне повторить вопрос?

– Саакян.

Михаил огляделся, чтобы удостовериться в отсутствии лишних ушей. Потом мягко взял Лену за