– Пы-привет. – Это Косилов, не к ночи будь помянут. – Тэ-ты… ещще жив?
Я раскрыл рот. Какой-то гадкий вопрос и очень странный голос.
– В каком смысле?
– Ну… – Серега замялся. – Я слышал новости утром по радио. Тебя, наверно, по всему городу с собаками ищут.
Я промолчал. Серега тоже не торопился что-то добавлять. Может быть, и он видел сегодня на своих потных руках нечто похожее на кетчуп?
– Что будем делать? – спросил я наконец. На большее меня не хватило.
– Пока не зы… знаю.
– Почему пока?
– Потому что… – Он перевел дыхание. Очевидно, слова ему сегодня давались с особым трудом. – Па… патаму что еще ничего не закончилось.
– В каком смысле? – У меня похолодела спина.
Он не торопился с ответом, но я чувствовал, что на сей раз дело не в проблемах с дикцией.
– Серж! – поторопил я.
– Короче, Витя… Я когда сегодня увидел это по телевизору, то подумал, что… Кстати, у тебя есть время?
– Если ты не собираешься пересказывать передовицу «Коммерсанта»…
– Н-нет… У меня просто есть кое-какие мысли, я много думал и позавчера, и вчера, когда ты привез меня домой, и раньше…
Я огляделся вокруг, нервно постучал пальцами по рулю. Я не вынесу его философского мычания!
– Короче, Вить, надо было камеру разбить сразу. Зря я тебе ее показал.
– Зашибись!!! – разозлился я.
Мне только сослагательного наклонения сейчас не хватало!
– Что тебе зашибись? – как будто усмехнулся Серега.
Он прекрасно понимал, что я чувствую, и словно бы испытывал какое-то мрачное удовольствие, как вчера, сидя на пассажирском сиденье моего автомобиля и капая мне на мозги. Зачем он сейчас позвонил?
Именно этот вопрос я ему и задал, покусывая губу и продолжая изучать пейзаж на противоположном берегу реки. Там ничего не изменилось, экскаваторы все так же настойчиво рыли землю.
– Зачем позвонил? – переспросил Косилов и замолчал.
– Не томи, Серега, говори что-нибудь!
Недолгое молчание в трубке, затем как-то грустно и даже пугающе:
– Я тебе не все вчера рассказал…
У меня снова внутри все похолодело.
– Не понял…
– Да вот так… Знаешь, Вить, я давно перестал получать удовольствие от того, что я делаю. Несколько дней назад мне казалось, что все пы-проблемы можно утопить в работе, но ни черта не получается. У каждого человека на пути стоит забор. Это не простой дощатый заборчик, как вокруг с-стройплощадки, в котором всегда можно найти дырку, а такая… кхм… конкретная бетонная баррикада. Вся фигня в том, что ты не знаешь, как далеко она от тебя находится. Ты идешь, идешь, любишь женщин, покупаешь и продаешь, спишь, ешь, думаешь, что тебе еще топать и топать, но вдруг – бы-бы-бац! Перед тобой сплошной серый бетон…
Я подумал, что сейчас брошу трубку или начну материться. Кажется, у моего заики вылетели предохранители.
– Ты смотришь туда-сюда, – продолжал тот, – и видишь, что… сыс-стена занимает все пространство перед тобой. Понимаешь?
Я молча свирепел. Только одна деталь не позволяла обрушиться на Сергея с проклятиями: мне всегда было его немного жалко, и всему виной его чертово заикание!
– Знаю, что понимаешь, – сказал Сережка. – Поэтому… вот я и хотел, чтобы…
Я устал его слушать, опустил руку с телефоном и посмотрел в окно слева, на пробегающие по мосту автомобили.
«Елки-палки, а он ведь прекрасно знает, что происходит!»
Когда я снова поднес трубку к уху, Косилов уже заканчивал:
– Поэтому всего я не могу тебе рассказать… пока не могу…
– Серега, – шикнул я, – если тебе просто хочется поговорить о чем-то важном, давай выберем время и спокойно посидим, поразмышляем. Если же у тебя есть конкретная информация – выкладывай быстро! Что ты от меня скрыл?
Он вздохнул, сделал небольшую паузу.
– По телефону нельзя, Вить. Это сложно… – И он отключился. В который уж раз!
– Да чтоб тебя, дурень!
Я бросил трубку на заднее сиденье. Во рту все явственнее ощущался вкус ненависти ко всему живому.
Совсем недурственный вкус, надо сказать.
Клевая фраза – «Дьявол носит “Прада”», согласись? Универсальная. Вместо «Прада» можно вставить любое другое слово, потому что дьявол носит кучу самых разных штучек, различных по цвету, фасону, качеству и цене. Иногда он действительно предстает этаким франтом в лакированных штиблетах, в дорогущем костюме с галстуком, в плаще, без кинжалов, но с «Ролексом» на запястье. Вспомни хотя бы голливудский боевик «Конец света» со Шварцем. Как тебе Габриель Бирн? Очень хорош, такой приблатненный Сатана…
Но порой дьявол довольствуется и бюджетным вариантом. Например, таким, каким обычно пользуюсь я. Джинсы, рубашка навыпуск, дешевые туфли, купленные на китайском рынке за половину той стоимости, которую обычно запрашивают за точно такие же туфли в модных бутиках. У меня нет «Ролекса» и никогда не было желания его купить, зато есть «Панасоник», способный поражать живую силу противника не хуже огнемета «Шмель».
Я вскоре прекратил свои конвульсивные попытки самоидентификации. В конце концов, мои регулярные появления на работе никто не отменял, да и нужно было как-то зарабатывать на будущую праздную жизнь холостяка.
Ближе к полудню я приехал в офис редакции журнала, с которым в тот момент сотрудничал. Это было глянцевое рекламное издание одного из крупнейших торговых комплексов. Я несколько раз в месяц заезжал в офис, садился перед компьютером и редактировал опусы нанятых за бесценок студентов. Принцип сотрудничества был прост: молодые негры-писаки, едва окончившие факультет журналистики местного университета, выполняли всю черновую работу, а потом на сцену выходил я, что называется, «весь в белом», и придавал написанному лоск и изящество. Разумеется, львиная доля гонорарного фонда оседала в моем кармане, тем более что фамилия Вавилов стояла чуть ли не на каждой странице. В общем, чтоб тебе не париться, я являлся шеф-редактором журнала «Молния» – специально приглашенной суперзвездой и главной статьей расходов.
Это был вторник, а по вторникам я собирал пишущий молодняк, чтобы проанализировать сделанное и раскидать задания на неделю. Признаюсь, эти совещания немало тешили мое самолюбие. Ну как же, я был не просто нанятым писакой, как они (хоть и с солидным стажем, но меня все равно можно было обозвать писакой), я был начальником, и мои подчиненные, не успевшие раскусить лентяйскую сущность босса, еще с надеждой заглядывали мне в рот. О чем они перешептывались у меня за спиной или в курилке, я особо не задумывался и по этому поводу не беспокоился. В конце концов, все мы делаем это независимо от степени уважения к начальству, таков корпоративный кодекс чести.
Я опаздывал на совещание, и это обстоятельство серьезно усугубляло мой общий настрой. Понимая, что винить, кроме себя, мне некого, я тем не менее начинал злиться на своих полуграмотных студентов. Офис редакции занимал две комнаты на третьем этаже торгового мегакомплекса, и пока я поднимался на эскалаторе, маленький бюджетный Сатана, сидевший во мне, уже засучивал рукава и разминал пальчики.
